Предзимье (СИ)

– Вы, безусловно, не знакомы с нашими обычаями, – сказал он. – Во-первых, не подобает при обращении к гостю использовать кличку, которая, к тому же, в ходу только среди эльфов. Во-вторых, я приношу свои извинения. Мой спутник выйдет тотчас же после вашего начальника охраны.

Звук его непривычно низкого голоса отдался в самой глубине сердца Финэриэль, дрожью пробежав по телу. Она никогда не слышала ничего более чарующего. Её руки вцепились в подлокотники кресла, и ей пришлось на миг опустить глаза. Что с ней происходит? Он ведь просто заговорил, причём даже не с ней, и его слова, кажется, тесно граничили с наглостью – их смысл ускользнул от неё, затенённый звуком этого необыкновенного голоса.

Если так и дальше пойдёт, она окажется совершенно не способна анализировать ситуацию.

Финэриэль уняла дрожь, прикрыла глаза и представила горное озеро. Вода в нём была настолько чистой, что казалась воздухом, и такой же холодной, как и сияющие снежной белизной горные вершины. Его берега поросли яркой низенькой травкой, кустиками лаванды и карминно-красной астильбы…

Естественно, Амавелон остался на месте, как и княжеский спутник. Пришлось пойти и на это нарушение этикета, хотя, по мнению королевы, два оборотня в одном кабинете – это было уже чересчур.

Правда, не получалось воспринимать их как зверолюдей. Финэриэль доводилось видеть оборотней, служивших в эльфийских дружинах, и они все были отвратительны – слишком волосаты, чересчур коренасты и очень мускулисты. Эти же двое, если бы не цвет волос и шрамы, оба могли бы сойти за эльфов, причём князь – за Высшего Первородного. Но даже его спутник был красив – с большими глазами цвета гречишного мёда и чрезвычайно гармоничными чертами лица. Стрижен он был, в отличие от Корвуса, сравнительно коротко, и цвет волос был не свойствен ни эльфам, ни людям – тёмно-золотой с чёрными размытыми пятнами.

Синэрион слишком мешкает с ответом. В разговоре с ней он называл князя только Корвусом, а ведь это и впрямь была латинская кличка, данная Серыми магами оборотню-выскочке за иссиня-чёрный цвет волос, а также за то, что он приносил эльфам несчастье, где бы ни появлялся. Представителю Высших известно его имя? Вряд ли он оставил то, которое носил в лицее. Неужели разведка настолько плоха, что даже этого не смогла выяснить?

Князь наблюдал за Синэрионом с лёгким любопытством. Чеглок ещё сильнее втянул голову в плечи, распушился и совсем перестал походить на птицу.

– Вы, безусловно, правы, князь, – наконец ответил Синэрион. – Мне известны два ваших имени: Дмитрий Вранович и Ворон Див Мирославович. Какое для вас было бы предпочтительнее? Смею предположить, второе?

– Меня начинает восхищать ваша сообразительность.

Синэрион выдержал характер: его лицо даже не дрогнуло.

– Див Мирославович….

– Мирославич, – ласково поправил Корвус. – Я всё-таки князь, пусть и выбранный.

– Див Мирославич, – повторил Синэрион с некоторым, как показалось Финэриэль, облегчением – отчество князя в обычной русской транскрипции было труднопроизносимое, – вы, разумеется, понимаете, что только острая необходимость обязала нас занять ваше драгоценное время. Как ни прискорбно, но случаи столкновения между вашими сторонниками и нашими поданными настолько участились, что проблема требует скорейшего вмешательства. Мы ни в коем случае не утверждаем, что пострадавшие – образцы добродетели и обладатели всевозможных нравственных достоинств, тем не менее нужда обязывает нас указать…

Телохранитель князя убрал платок в карман и непринуждённо зевнул. Чеглок вытянулся вверх, мгновенно приобретая нормальный птичий вид, потянул сначала одну лапу, потом другую, пощёлкал клювом, уселся поудобнее и снова превратился в шарик. Див задумчиво рассматривал порез на правой руке.

Синэрион вещал не менее десяти минут и успел утомить не только оборотней, которые не стеснялись выказывать чувства, вызываемые нескончаемо длинной речью, но и эльфов, которых этикет обязывал изображать неусыпное внимание, и они еле сдерживались, чтобы не последовать примеру Дивова телохранителя. Однако Финэриэль была немного благодарна советнику: ей удалось избавиться от странных чувств, внезапно охвативших её, и заставить себя воспринимать Дива как обыкновенного оборотня, тварь, которой было не дозволено даже смотреть на правительницу. Правда, очень красивого. Обладающего голосом, за один звук которого можно продать душу. Очень…

Королева сделала глубокий вдох и решила, что пора заниматься делом.