Преемственность

Уильям присел на колени и, держа тело, пил. О Ямес, какая же была большая разница между той едва теплой кровью в кувшине и этой, сладкой и ароматной, практически горячей, которая лилась в рот вампиру подобно божественному напитку. Вампир закрыл глаза, блаженно отдался этому чувству упоения.

Неожиданно ему снова почудились странные картины, на этот раз настолько четкие и ясные, где он был свидетелем того, что на них произошло. Он словно сам напоил маленькую девочку алкоголем, а потом стащил с нее платьице и с хохотом залез на ее хрупкое тело. Уильям с ужасом оторвался от мертвого мужчины, огляделся по сторонам, вернувшись в реальность. Его замутило, он встал, шатаясь, подбежал к углу и вырвал частью только что выпитой крови. Перед глазами все еще стояло перепуганное лицо девочки.

Голод снова напомнил о себе, и не в силах сопротивляться соблазну, он вернулся и снова впился в горло и пил, пока не осушил тело до последней капли. Перед ним проносились моменты из жизни мертвого мужчины, которого, как оказалось, звали Эдгором. Уильям с отвращением наблюдал за жизнью этого наглого беспринципного человека, который считал, что деньги отца позволяют ему делать все, что заблагорассудится.

Теперь Уильям знал о братьях всё — их имена, их пороки и грехи.

Двое братьев с ужасом и слезами на глазах смотрели на чудовище, измазанное кровью их брата. Рубаха и брюки вампира пропитались кровью убитого. Уильям встал и задумчиво посмотрел на оставшихся двух — его качало, но он улыбался от уха до уха жутким оскалом хищника. Наконец, выбрав следующую жертву, Уильям развернулся к самому младшему, который, поняв, что настал его черед, закричал до хрипоты «помогите» и забился в угол, выставив вперед руки.

Вампир, опьяненный кровью, томно улыбнулся и медленно подошел к своей жертве, покачиваясь. Младший, юноша по имени По, в отличие от старшего брата не пытался напасть на Уильяма, а лишь глупо трепыхал руками в воздухе. Вампир схватил его за горло, поднял в воздух, оторвав ноги от пола, и вцепился в глотку жалобно стонущему мальчику. Затем прижал его к стене и уже более аккуратно стал пить. Вытянув до последней капли мальчишку, он развернулся к последнему пленнику.

Тот, смертельно бледный, упал на колени со стоном отчаяния. Гремя кандалами, он подполз к ногам Уильяма и принялся целовать залитую кровью обувь.

— Господин, пожалейте меня, прошу вас… Умоляю, не убивайте! Мой отец очень богат, он щедро вознаградит вас за мою жизнь. Я последний сын в семье, — рыдал средний брат, Партус.

— Врешь, — прохрипел нечеловеческим голосом Уильям. — У тебя есть еще один брат. И он не участвовал в вашей попойке и изнасиловании…

Партус испуганно отшатнулся, и Уильям учуял, что тот обмочился.

— Кто ты такой? — Партус ещё громче зарыдал и забился в угол, видя, что вампир сделал шаг в его сторону.

— Чудовище, — ответил самому себе шепотом Уильям. Остатки его человеческой души рыдали, глядя на это кровавое безумие, но не могли ничего поделать.

Он подошел вплотную к среднему брату, схватил его за горло и поднял. Партус посмотрел на своего убийцу и закрыл глаза. Уильям вцепился ему в глотку, стал пить. Кровь уже не стекала сквозь клыки на пол, а вся попадала в горло. Партус дернулся в последний раз и затих.

Наконец, вампир с отвращением швырнул на пол иссушенное тело. Впервые за долгое время он почувствовал, что наелся досыта. Разум прояснился, а в животе поселилось чувство приятной тяжести. Уильям посмотрел на свои руки — ногти и пальцы укоротились, кожа приняла нормальный вид, клыки тоже стали короче на ощупь.

Он оглядел камеру и ужаснулся. Теперь его мыслями правила человеческая сущность, и она рыдала от горя. Везде была кровь — на стенах, полу, мертвых телах. Уильям принялся с отвращением вытирать её с собственного лица и шеи рукавом рубашки, но выходило скверно — та тоже оказалась пропитанной насквозь и оставляла кровавые разводы.

С дрожащими руками, почти полностью придя в себя, Уильям испуганно отошел к стене у двери в попытке отгородиться от всего этого кошмара. Его мутило, он едва сдерживал рыдания и от того что сделал сам, и от того что увидел в памяти насильников. Но вместе с тем по его телу разлилось приятное ощущение силы, сытости и наслаждения.

Так Уильям и простоял у стены, среди мертвецов в полной тишине, пока не услышал гулкие звуки шагов, а затем и открывающегося засова. Филипп зашел в камеру, и оглядев залитого кровью и дрожащего Уильяма, а также темницу, охнул.

— Так и нарочно не измазаться в крови, как у тебя получилось случайно. — выдохнул граф.

— Так получилось, — ответил Уильям, пряча взгляд.

— Ладно, пойдем.

Граф оставил дверь распахнутой настежь и направился по коридору к выходу. Уильям, слегка шатающийся и опьяненный, послушно последовал за ним.

— Ты видел что-нибудь, когда пил их? Какие-нибудь картины?

Вспомнив лицо той девочки, Лизи, которую взрослые мужики насиловали всю ночь, Уильяма снова замутило. Пытаясь сдержать позыв рвоты, он прикрыл рот рукой, тяжело дыша, и кивнул.