Преемственность

— Очень импульсивен и очень порывист, — осторожно добавил Него. — Господин, быть может… Вы не думали о том, чтобы сделать наследником не Леонардо, который слишком… слишком горяч для того, чтобы с холодной головой мудро править землями, а Йеву? Ваша дочь умная и рассудительная девочка, пусть и немного наивная, но это все же молодость! Вы сами же так и сказали про Уильяма.

— Я думал над этим, Него, и сейчас думаю, но наш мир — это мир мужчин. Люди привыкли видеть своим лидером мужчину.

— Как же история Вериатели Грозной, вдовы короля Гаиврара?

Граф чуть улыбнулся, вспомнив про имя, данное Уильямом Кельпи.

— Это исключение из правил. И не сравнивай её и Йеву. Вериатель скорее была мужчиной в юбке, чем женщиной: хитрой, целеустремленной, властной. Да и кончила она весьма плохо, об этом уже не упоминали в балладах, но я-то помню связанную с ней историю.

— Мне все-таки кажется, что вы недооцениваете свою дочь, господин.

Пятисотлетний Старейшина с теплотой посмотрел на столетнего Управителя и улыбнулся той улыбкой, как улыбается старик ребенку, который сказал что-то очень наивное.

— Быть может, друг мой, быть может… Но мне кажется, что она будет куда более счастлива в качестве любящей жены для мужа и матери для своих детей. Я не хочу лишать ее этого, — медленно сказал Филипп, откинулся на спинку кушетки и прикрыл глаза. — Может быть, я и ошибаюсь… Как же мне не хватает старины Гиффарда, который бы точно дал мне дельный совет. Он это умел.

— У вас есть теперь Уильям, — пошутил старый Управитель и тихо рассмеялся.

— Да, двадцатилетний рыбак, — усмехнулся фон де Тастемара.

— Вы решили, что будете делать с ним, господин?

— Пока в раздумьях. В целом, он производит приятное впечатление. Если будет вести себя хорошо, то сдержу свое обещание и переведу его в гостевую комнату на верхнем этаже.

— А если плохо?

— Ну… Признаюсь, не хотелось бы иметь дело с Кельпи. Тогда придется заковать его в каналы да поместить в подвал, а потом окольными путями, чтобы рядом не было воды, отвезти его, оголодавшего и слабого, на суд. Хотя такой путь будет в несколько раз длиннее и опаснее. Все-таки я надеюсь, что все сложится хорошо. Но…

Граф задумался, открыл глаза и посмотрел в потолок.

— Но пока нельзя его кормить досыта, пусть постоянно пребывает в состоянии полуголода, чтобы я смог с ним легко справиться. Если оправдает моё доверие, то отведу его в тюрьмы, чтобы наелся, а там уже в верхние комнаты. Посмотрим, Него, посмотрим…

С этими словами граф снова прикрыл глаза и мысленно прокрутил в голове весь долгий разговор с Уильямом. Он пытался понять, чем мог быть интересен обычный рыбак старшему магу из Нор'Алтела.

***

В это время Уильям тоже лежал в кровати с прикрытыми глазами и слушал реку, шумевшую далеко внизу. Он осушил новый кувшин, который принесла Йева взамен выпитого графом, и провалился в сладкую полудрему. В этом состоянии он размышлял о том, как долго придется пробыть ему в Брасо-Дэнто, что за суд его ждет и куда же заведет его судьба. Еще три недели назад он и думать не мог, что вся его жизнь пойдет коту под хвост, а он сам покинет родные Вардцы и станет скитаться по лесам, подобно загнанному зверю, преследуемому всадниками Райгара.

Он ещё так мало пожил, ещё так немного сделал, но туманное будущее его уже пугало. Единственной поддержкой и опорой в этих зыбких песках настоящего стал Филипп фон де Тастемара, который дал ему кров, пищу и, что самое главное, надежду. Уильям чувствовал благодарность к этому могущественному властителю, который выслушал всю его историю и принял ее, не осудив Уильяма за то, что он сделал.

Раны под бинтами теперь болели куда меньше, и после выпитой крови тело налилось силой, а в душе воцарилось умиротворение.

И хотя Уильям лежал в камере, ему казалось, что лежит он около Белой Ниви в гамаке. Вампир вспомнил, как в погожий день порой приносил свой льняник, крепил его к двум деревьям и качался в нем в обнимку с Вериателью. Иногда эта безобразница забиралась в гамак, положив ноги на грудь Уильяму, а сама устраивалась в его ногах.

Уилл вспоминал Лину, вспоминал Вериатель, и эти два образа смешались в его помутненном сознании, пока он дремал в сладком полузабытье. Ему казалось сначала, что Лина скакала вокруг него в сандалиях, а потом чудилось, словно Вериатель надевала ему на голову венок у дома бабушки Удды и целовала в губы.

Снилась молодому мужчине и матушка, которая каким-то чудом исцелилась и теперь радостно возилась с рожденным внуком, сыном Малика и Шароши.