Префект

– Восстановите Джейн в должности, снимите с меня все обвинения и считайте, что начали службу с чистого листа.

Бодри словно не слышала Дрейфуса.

– Наверное, пора в отставку. Я подвела верховного префекта. Я позволила другому старшему префекту манипулировать собой. Я… не поверила единственному человеку, который заслуживал доверия. В большинстве организаций за такое тут же увольняют.

– Простите, Лилиан, но так легко вы не отделаетесь, – сказал Дрейфус. – Парой ошибок годы безупречной службы не перечеркнуть. Неделю назад вы были превосходным старшим префектом. По-моему, ситуация не слишком изменилась.

– Это… очень великодушно с вашей стороны, – признала Бодри.

– Я думаю только о благе «Доспехов». Мы уже потеряли Криссела, ценнейшего префекта, поэтому нам нужна Джейн Омонье. Поэтому нам нужна Лилиан Бодри.

– И Том Дрейфус, – добавила Бодри. – Разумеется, с вас сняты все обвинения.

– Надеюсь, это касается и Спарвера.

– Конечно. Он не сделал ничего плохого, лишь коллегу своего поддерживал, поэтому заслуживает моих личных извинений.

– Пусть пороется в архивах и разыщет все, что можно, об Авроре Нервал-Лермонтовой и других альфах.

– Позабочусь, чтобы Спарвер получил все необходимые средства и допуски. Вы правда считаете, что это та самая девушка?

Дрейфус кивнул на перегородку:

– Мы все слышали из первых уст. То есть фактически слышали. Мы столкнулись с бесом в механическом теле. Сейчас нам нужен экзорцист.

* * *

Мир вернулся к Джейн Омонье внезапно и совершенно бесцеремонно. После долгих размышлений она предпочла мрак и тишину убогим забавам, дозволенным ей новой властью в лице Гаффни и Кº. Так Джейн осталась наедине со скарабеем, но за одиннадцать лет, которые он на ней паразитировал, Омонье научилась при необходимости прятаться в закоулке своего разума, закрытом даже для него. Надолго там не укроешься, но, если понадобится, убежище всегда рядом – ее музыка, ледяные, полные неутолимой печали фортепианные этюды. До появления скарабея Джейн постоянно играла на фортепиано, сейчас же он не разрешал приближаться и к маленькому голоклавиру, не то что к полноценному инструменту. Тем не менее играть она не разучилась. Когда Джейн замыкалась в себе, ее пальцы двигались в такт этюду, звучавшему у нее в голове и уносившему на десять миллионов парсеков от помещения, в котором она парила. Тайная музыка – единственное, что скарабей не отнял.

Джейн парила с закрытыми глазами, когда в отсеке сам собой зажегся свет. Надолго закрывать глаза не следовало: подкрадывался призрак сна. Только в глазницах за опущенными веками мгла куда спокойнее и темнее, чем в глухой неосвещенной камере.

– Я же не… – начала Омонье, щурясь от непрошеных красок, яркости, движения.

Музыка разбилась, осколки теперь не соединить.

– Не бойтесь, Джейн, – донесся голос откуда-то справа. – Вам возвращают абсолютно все, что у вас забрали.

Омонье повернулась на голос. Пришедший стоял в темном проеме – черная фигура на черном фоне.

– Том?

– Собственной персоной. Только, увы, босой.

Один за другим появлялись фидеры, постепенно заполняя шарообразный отсек. Конфигурация, крупный план отдельных анклавов остались такими, как задавала сама Джейн. Блистающий Пояс никуда не делся. В Омонье шевельнулся червячок гнева: ее, королеву, лишили власти, а империя не погибла.

– Где ты был? – спросила она, когда темная фигура пристегнула ограничитель приближения и поплыла к ней.

– Что вам рассказывали? – поинтересовался Дрейфус.

Усиливающийся свет окрашивал его лицо синим. Дрейфус казался опухшим и взъерошенным.

– Ничего.

– Вы восстановлены в должности, – объявил Дрейфус. – Разумеется, если хотите.

В отсутствие посетителей Джейн почти разучилась слушать. Слова Дрейфуса казались расплывчатыми и бесформенными, словно ей спросонья заложило уши.

– А как же Криссел, Гаффни, Клирмаунтин? А Бодри что говорит? Не верю, что они согласились.

– Скажем так: обстановка в высших эшелонах власти заметно изменилась. Майкл Криссел, судя по всему, погиб. Гаффни оказался предателем, в этот самый момент его оперируют. Бодри я только что отговорил подавать в отставку.

– Погоди! – попросила Омонье. – Что случилось с Крисселом?

– Связь с ним оборвалась, когда он с отрядом полевых префектов хотел состыковаться с Домом Обюссонов. Связь потеряна со всем Домом Обюссонов и с тремя другими анклавами.

– Никто мне об этом не сообщил, – покачала головой Омонье.

– Речь о четырех анклавах, на которых Талия обновляла софт центров голосования. Видимо, нас ловко использовали. После установки обновлений дыра в системе безопасности закрылась, зато разверзлась целая пропасть. Такая, что в четырех анклавах власть захватила воинствующая группировка.

– Думаешь, Талия участвовала в заговоре?

– Нет, ее использовали втемную, как и остальных. В Дом Обюссонов хотел отправиться я, но Гаффни решил иначе, и полетел Криссел. Впрочем, это ничего не изменило бы, – с мрачной уверенностью добавил Дрейфус.

– А что с Гаффни?

– Он помогал врагу, используя служебные привилегии. Похоже, Гаффни и поколдовал над софтом Талии, чтобы обновление получилось таким, как нужно ему.