Прегрешения богов

   — Меня пистолет волнует, — ответил он, улыбаясь и не прекращая попыток успокоить Паттерсона.

   Я шагнула навстречу Паслене, громко крикнув:

   — Я пришла уложить тебя в одну постель со Стивом!

   Мне ничего другого не пришло на ум, что пробилось бы сквозь написанную у нее на лице жажду крови.

   Она и правда остановилась в воздухе, бешено треща крыльями. С неправдоподобно длинного ножа густо капала кровь. Наверняка у ножа Деревянная или керамическая рукоять, иначе она его держать бы не смогла.

   — Они пришли нам помочь, Белена. Они помогут тебе вырасти, и мы сможем сделать все, о чем мечтали.

   Она моргнула, словно слышала его, но не понимала. Я испугалась, не опоздали ли мы. Вдруг ее болезнь настолько ею завладела, что жажда крови для нее стала важнее, чем любовь?

   — Паслена! — сказал он. — Солнышко, ты меня слышишь?

   Не только меня беспокоил этот вопрос.

   Паслена! — позвала я. — Ты хочешь любить Стива по-настоящему?

   Маленькое личико сморщилось в усилии сосредоточиться; наконец она кивнула.

   — Вот и хорошо, — сказала я. — Я пришла помочь тебе стать для Стива настоящей парой. — Ее лицо то ли опустело, то ли наоборот, наполнилось.

   Ярость стихла, зато в глазах проявился разум. Нож выпал из рук, зазвенев о пол и забрызгав все кровью — даже мне на юбку попало. Я только усилием води не вздрогнула — не из-за крови, а от мысли о том, что это кровь Джулиана.

   Паслена посмотрела себе на руки, на выпавший нож и завыла. Только этим словом и можно описать ее крик. Хуже я мало что в жизни слышала — в нем слились отчаяние и страдание с полной безнадежностью. Если существует христианский ад, то так в нем, должно быть, вопят грешники.

   — Стив, Стив, что я наделала? Что ты дал мне сделать? Я же просила не давать мне его резать!

   — Паслена, это ты?

   — Пока я, — сказала она и устало поглядела на меня. — Ты ведь не сможешь сделать меня высокой, правда?

   — Может быть, и смогу, если на это будет милость Богини.

   — Не будет для меня милостей, — ответила она. — Богиня больше не говорит со мной.

   Она опустилась на пол и подняла ко мне голову. Она была совершенно голая, но кровь так густо ее покрывала, что я только сейчас это заметила. Что она сделала с Джулианом? Где сейчас Дойл и другие двое? Спасут ли они его?

   Паслена протянула мне руку, и я опустилась на колени.

   Рис сказал:

   — Мерри, зря это ты.

   — Опусти пистолет, — сказал Баринтус Стиву.

   Мужчины продолжили ритуальные пляски с пистолетами, но для меня мир сузился до маленькой залитой кровью фигурки на покрытом ковром полу. Я подала ей руку и она уцепилась ручонками за палец. Она попыталась призвать гламор и затуманить мне разум, как делала это с людьми, но ей не хватало силы. Как будто внешность она унаследовала от отца-феи, но магию — от брауни-матери. До чего несправедливо.

   — Ты не в силах нас спасти, — вздохнула она.

   — Паслена, она сделает тебя высокой, мы сможем быть вместе!

   — Я знаю, что я очень больна, — сказала она спокойно.

   — Да, — ответила я. — Любой суд легко признает тебя невменяемой.

   Она улыбнулась, пожимая мне палец, но улыбнулась невесело.

   — Я знаю, о чем сейчас думает та, другая часть моего разума. Она хочет делать страшное. И я не могу понять, что я уже натворила, и о чем только думала. — Она снова пожала мне палец. — Эта другая во мне хочет, чтобы ты сделала ее большой, но как только ты это сделаешь, она хочет вырезать младенцев у тебя из живота и сплясать на твоей крови. Я не могу ей помешать, ты понимаешь?

   Я таращилась на нее, силясь сглотнуть под грохочущий в висках пульс.

   — Думаю, понимаю.

   — Хорошо. Стив не понимает. Не хочет верить.

   — Чему верить? — спросила я.

   — Что уже поздно.

   Она улыбнулась все той же усталой, печальной улыбкой, и вдруг, в одно мгновение улыбка полностью переменилась. Она укусила меня за палец, я рефлекторно дернула рукой, отшвырнув ее в воздух.

   С красным от моей крови ртом она метнулась купавшему на пол ножу, и все вокруг пришло в движение.

   Стив что-то закричал и разрядил пистолет. В закрытом помещении выстрел громыхнул так, что я почти оглохла. А Паслена схватила нож и понеслась прямо ко мне с застывшей на лице дьявольской ухмылкой.

   Пистолет я даже вытаскивать не стала — нет смысла стрелять в такую маленькую летящую мишень. Я призвала свои руки власти: левую — крови и правую — плоти. Она ударила меня ножом, и я подставила ей левую руку, а правой дотянулась до ее ног. В тот же миг сверху свистнул нож и воткнулся ей прямо в спину, пригвоздив к полу прямо у моих колен.

   Я повернулась к Баринтусу и Рису — Баринтус лежал окровавленный, Рис стоял пистолетом в руке, Стив Паттерсон навзничь лежал на полу.

   Дойл прыгнул с балкона в комнату, по-кошачьи приземлившись на четвереньки. Это он бросил нож. Он шагнул ко мне, снимая рубашку, чтобы перевязать мне руку. Рука еще не болела — порезы явно окажутся глубокими.