Прегрешения богов

— Это он так говорит, — повторила Шаред, не отрывая взгляда от глаз Шолто.

Гален осторожно спросил:

— То есть любая женщина-сидхе, которая спит с летуном, законченная извращенка?

Она сложила руки на груди и кивнула.

— Спать со слуа — настоящее извращение.

— Значит, я извращенка, — сказала я.

Она ошеломленно глянула на меня.

— Нет, конечно же нет. Он ведь уже не Извращенная Тварь королевы. С его новой магией он такой же сидхе, как мы.

Я невольно рассмеялась:

— Неужели вы все думаете, что он приходит ко мне в постель только как сидхе, не используя доставшееся от летунов наследство?

Шаред даже не пыталась скрыть изумление:

— Конечно.

Я прижалась к Шолто, насколько позволяли ремни и поза вполоборота.

— Да он с помощью щупалец делает такое, на что понадобилось бы четыре обыкновенных мужика, да и тогда им бы руки-ноги мешали.

У Шаред вид был такой, будто ее сейчас стошнит.

Шолто обнял меня, прижимая крепче, уткнулся лицом мне в волосы. Я и не глядя знала, что на лице у него довольная улыбка.

Гален положил руку на плечо Шолто. Я почувствовала, как Шолто встрепенулся, но взял себя в руки, хотя я знала, что он удивлен. Гален никогда не спал с нами двоими, да и вообще мы с Шолто всегда бывали только вдвоем. Он ни с кем из моих мужчин не был настолько накоротке, чтобы не чувствовать неловкости.

— Шолто нас всех спас, переправив в Лос-Анджелес до того, как Кел мог добраться до Мерри, — сказал Гален. — Никто из нынешних сидхе, кроме Царя Слуа, не сумел бы переправить с помощью магии столько народу одновременно. И Мерри он помог отомстить за гибель ее бабушки.

— Да он же сам ее и убил. — Это Катбодуа не выдержала и вступила в разговор.

— Вас там не было, — ответил Рис. — Вы не видели, как чары превратили Хетти в орудие убийства, направленное на ее собственную внучку. Если бы Шолто ее не убил, Мерри могло бы уже не быть или я был бы вынужден убить старого друга. Он уберег меня от такого выбора, а Мерри спас от смерти. Не говорите о том, чего не знаете.

Я никогда еще не видела Риса таким мрачным. Он частенько заезжал в гостиницу моей бабушки, а в те три года, когда я скрывалась даже от нее, утешал ее и поддерживал.

— Если ты говоришь правду, я тебе верю, — сказала Катбодуа.

— Могу поклясться.

— Клятва не обязательна. — Она посмотрела на нас на заднем сиденье. — Я приношу извинения, царь Шолто, но наверное, мне и Шаред следует объяснить тебе, почему мы питаем такую ненависть к ночным летунам.

— Я знаю, что принц Кел свел своего рода дружбу с одним из наших изгнанников, ночным летуном царской крови.

При этих словах он зарылся лицом мне в волосы, словно перед глазами у него стояло нечто ужасное.

— Ты знал, что принц его использовал, чтобы нас мучить? — в бешенстве воскликнула Шаред; от гнева ее магия полыхнула вспышкой жара.

— Я убил его, когда узнал, — сказал Шолто.

— Что ты сказал? — ахнула Шаред.

— Я сказал, что убил ночного летуна, который помогал принцу вас мучить, как только об этом узнал. Вы не задумывались, почему это прекратилось?

— Принц сказал, что оказывает нам милость, — проронила Катбодуа.

— Кел остановился потому, что я убил его товарища по играм, и смерть его сделал очень наглядной — чтобы никто больше не соблазнился занять его место в воплощении фантазий Кела. Перед смертью он сказал мне, что принц велел выковать для себя металлический шип, чтобы они могли терзать и насиловать вместе.

По телу Шолто пробежала едва заметная дрожь, словно он заново переживал этот ужас.

— Значит, мы у тебя в долгу, царь Шолто, — сказала Катбодуа.

Шаред всхлипнула. Я повернулась в объятиях Шолто и разглядела слезы у нее на лице.

— Спасибо Богине, что Догмела не поехала с нами и не услышала, отчего в принце вдруг проснулась доброта. Это не он смягчился, это вмешался настоящий правитель.

Слезы никак не повлияли на ее голос — если не видеть ее лица, никто и не подумал бы, что она плачет.

— Только этой мнимой милостью, обещанием никогда больше не отдавать ее летуну, он заставил Догмелу участвовать в воплощении тех фантазий, где требовалось ее согласие, — сообщила Катбодуа.

— Не рассказывай! — сказала Шаред. — Мы поклялись не рассказывать никому. Хватит того, что мы это перенесли.

— Королева тоже заставляла нас порой делать такое, о чем мы не хотим говорить, — сказал Рис, поворачивая на боковую улицу.

А Шаред вдруг сломалась. Она уткнулась лицом в ладони и зарыдала так, словно у нее сердце разрывается. Между рыданиями она пробормотала:

— Я так счастлива… жить здесь… с тобой, принцесса… Я не могла… не могла больше… Я решилась угаснуть.

И она залилась слезами.

Утер неуклюже положил руку ей на плечо, но она как будто не заметила. Я тронула ее руку, закрывавшую лицо — она повернулась, накрыла мою руку своей, не желая показывать нам свои слезы. Гален перегнулся через сиденье и погладил ее сияющие волосы.

Она крепче сжала мою руку, а другую отняла от лица и протянула вперед, жмурясь от слез. Мы с Шолто не сразу поняли, чего она хочет. Потом, медленно и нерешительно, он взял ее за руку.