Преимущество мечты

Кейлеб зашел в комнату Эша без стука. Тот в это время кувыркался с близняшками, но Россу было это совершенно безразлично. Его разрывали боль, гнев и чувство предательства. Он сейчас был на грани того, чтобы начать разрушать все, что его окружает, ввязаться в бессмысленную драку или сброситься с любого небоскреба. Любая физическая боль сейчас бы подошла для того, чтобы заглушить душевную.

– Девочки, из постельки в ванную! – рыкнул он, наблюдая за тем, как девушки, подхватив свою одежду, быстро вылетели из комнаты.

– Что случилось, Росс?

Голос Эша был успокаивающим, по крайней мере должен был быть. Но он не успокаивал. Нисколько.

– Все в порядке…

– Ты зол, – покачал головой друг.

– Нет, я в ярости. И мне больно.

– Это Хоуп?

Не смотря на то, что Эш был самым несносным болтуном, которого знал Кейлеб, он был еще и самым лучшим другом, которого только стоит пожелать.

– Не произноси ее имя, – зарычал Росс. Его руки сжимались и разжимались. Он едва сдерживал гнев.

– Она разбила тебе сердце?

– Я уезжаю, Эш, – вместо ответа сказал Кейлеб. Эш и так понял его. – На месяц или два. Мне нужно время…

Кейлеб собирался уехать хоть куда-нибудь. Возможно, в Италию, или в Англию. Нет, точно не в Англию. Эта страна слишком прочно связана с Хоуп. Нет. Кейлеб не будет пересекать океан. Он уедет в Лас-Вегас, где много алкоголя, денег и девушек, которые хотя бы на время помогут ему забыться.

– Время не лечит, мужик, – сказал Эш, тяжело вздыхая. – Поверь мне.

Он знал это. Лечит лишь алкоголь и многочисленные случайные знакомства, а так же мечты о новом будущем. А время? Время не лечит. Оно лишь проходит мимо.

– Я не ищу излечения. Я ищу спокойствия.

Эш не выбирался из постели и не делал никаких резких движений, потому что знал, что ярость Кейлеба вот-вот готова выплеснуться на окружающих. Нужен только повод. Любой.

– Ты знаешь, что можешь мне доверять. Мы справимся. Ты и я.

Кейлеб скрестил руки на груди и вцепился в кожу, стараясь заглушить душевную боль. Он будто сгорал изнутри. Если душа Хоуп замерзла, то его вот-вот сгорит в самой жестокой агонии. Повод. Нужен лишь повод.

– Хорошо, – сказал он, прежде чем выйти из комнаты. – Спасибо.

Глава 31

Прошло уже четыре дня с тех пор, как Хоуп зашла в свою комнату и не выходила оттуда. Четыре дня с тех пор, как уехал Кейлеб. Об этом она узнала из смс Евы:

«Мистер секси уехал из города. Умница, цыпа».

Смс прямо полно сочувствия.

На второй день девушке показалось, что она выплакала уже все слезы. Но они все бежали и бежали по ее щекам с перерывами на тяжелый сон, который абсолютно не расслаблял.

Сердце девушки каждый раз было на грани с тем, чтобы разорваться на куски. Она плакала за то, что мама ее бросила в младенчестве, за то, что умер Гидеон, за то, что она потеряла Кейлеба. Это были те слезы, которые она сдерживала всю свою жизнь. И вот катарсис наступил.

– Быстро вставай, плакса. Сколько можно сидеть здесь?

В комнату ворвалась Ликелла. На удивление она выглядела непривычно… по-домашнему. Пижамные линялые штаны, выцветавшая футболка на несколько размеров больше, носки с мишками, а некогда идеально уложенные волосы теперь были забраны в небрежную «дульку». Куда делась та Ликелла, которую Хоуп привыкла видеть?

– Ты же меня вроде ненавидишь, – неуверенно отозвалась Хоуп.

Лика презрительно фыркнула:

– Ага. Ту тебя, которая вряд ли умела разводить столько жидкости вокруг.

Девушка подошла к плотным шторам, резко раздвинула их и открыла окно, впуская в комнату свежий воздух. Яркое солнце залило своим светом все вокруг. Хоуп зажмурилась и мигом спрятала голову под одеяло.

– Что такого произошло?

Хоуп не собиралась посвящать никого в свою трагедию, так что ответила полуправдой:

– Мой друг. Мой лучший друг умер.

– Сожалею.

И Ликелла на самом деле сожалела. Это было видно по ее глазам.

– А почему ты вообще пришла сюда? – спросила Хоуп, до сих пор не желая вылазть из-под одеяла.

Лика усмехнулась:

– Не могла больше слышать твой мерзкий вой.

– Спасибо.

– Не за что.

Ликелла сдернула с Хоуп одеяло и бросила его в противоположный угол комнаты. Протерев глаза, слипающиеся от слез, валькирия взглянула на свою гостью, которая вальяжно уселась на угол кровати, протягивая девушке кружку горячего кофе.

Хоуп приняла его с благодарностью. В ее голове роилось множество вопросов. Один она все же решила задать.

– Твоя мать… Элисандра?

– Бинго. И как ты догадалась?

Хоуп усмехнулась:

– Я до сих пор не понимаю: почему ты меня так ненавидела?

– До сих пор ненавижу.

– Вот теперь все больше похоже на правду.

Ликелла, грустно улыбаясь, поерзала на кровати:

– Прости. Просто моя мать… В общем, она так себе. И меня ужасно бесило то, что она все время говорит о тебе: какая ты хорошая, какая сильная и просто распрекрасная…

– Ты же знаешь, что это…

– Глупо? Ага.

Сейчас Лика выглядела такой… уязвимой.

– А ты не такая стерва, – улыбнулась Хоуп. Такая Ликелла нравилась ей гораздо больше.

– Комплемент? Вот уж спасибо. Не ожидала.

– Как и я не ожидала того, что ты ворвешься ко мне в комнату.