Преисподняя

Непривычно тихо было в казарме, где всегда стоял шум, гремел смех, гомон, ругань, и даже ночью тишину нарушали стоны, храп и сонное бормотание. А сейчас было неестественно тихо, в тишине странно и необъяснимо на всю казарму стучала громкая дождевая капель. Недоумевая, Ключников осмотрелся и понял: по всей казарме с частым отчетливым стуком на пол падали с кроватей тяжелые капли крови.

Ключников добрел до входной двери и прислонился к косяку - не мог стоять, его рвало. Он сполз на колени, но легче не стало, рвота выворачивала его наизнанку, он с трудом выбрался за порог, шатаясь, спустился с крыльца, где лежали моджахеды, и медленно, вспотык, на подгибающихся от слабости ногах, побрел прочь, не замечая, что на дворе уже день.

Ясный, погожий день разливался вокруг насколько хватало глаз, разгорался, затопляя светом долину, кривые улочки кишлака, склоны, соседние холмы и дальние, на излете взгляда, снежные вершины, которые окрасило встающее солнце.

Ключников попал в госпиталь, хотя на теле не было ни царапины. Боль теснилась в груди, и стоило уснуть, подкрадывался один и тот же сон: смуглые черноволосые улыбчивые афганцы в длинных белых рубахах, жилетах и шароварах приближались беглым шагом. Ключников не мог двинуться с места.

...рассветный туман взбухал над косогорами и заросшими оврагами Коломенского и Нагатинской поймы, густел и под слабым ветром двигался на Москву. Окутав Кожухово, туман полз к Таганскому холму, затягивал по пути Крутицы и расползался вширь - к Рогожской заставе и по другую сторону реки в Кожевники.

Белая мгла стояла над московскими логами и урочищами: в Котельниках, в Старых Серебряниках, на Трубе и Неглинной, в Сыромятниках и напротив, за Яузой, где под Крутым яром сбегал в реку ручей Золотой Рожок.

Туман накрыл берега Москва-реки, обводной канал и прибрежные низины Кадаши, Якиманку, Болото, Ленивку, растекался и вставал над Пречистенкой и Девичьим полем.

Пережив ночь, Москва погрузилась в тяжелую рассветную дрему, и кто знает, какие кошмары, какие мучительные сны разыгрывались сейчас под бесчисленными крышами. Каменное забытье сморило измученную Москву, сковало из края в край изнуренный бессонницей город. Именно в этот час случились основные события.

...глубокие ниши, прикрытые спереди выступами стены, располагались одна против другой по обе стороны от тоннеля. Это была удобная позиция: Бирс и Ключников устроились в глубине ниш за уступами и могли скрытно наблюдать за тоннелем, в то же время они видели друг друга и могли обмениваться знаками.

С уходом разведчиков в тоннеле повисла непроницаемая тишина. Ничего, казалось, не происходит и ничего не меняется, но какое-то смутное ожидание угадывалось в круглом замкнутом освещенном пространстве.

Спустя время донесся непонятный скребущий звук, и в просвете тоннеля необъяснимо возник человек. Трудно было понять, откуда он появился, потому что боковая стена в этом месте выглядела сплошной, но именно из стены показалась сначала голова, из стены шагнул он на колею, поозирался, прислушался и для верности приложил ухо к рельсу.

Одет он был весьма странно: мешковатый темный комбинезон вроде тех, что носил в армии технический состав в годы войны; грубые рабочие башмаки из свиной кожи с заклепками, старый авиационный шлем, каких никто уже давно не носил; длинные уши шлема были стянуты ремешком на затылке.

Для ремонтника он вел себя слишком настороженно, к тому же на поясе у него висела старая армейская саперная лопатка на деревянной ручке, по экипировке можно было подумать, что его занесло сюда из давних времен.

Затаившись в нишах, Бирс и Ключников обменялись через тоннель знаками - будем брать. Они дождались, когда незнакомец поравняется с нишами, и прыгнули с двух сторон на полотно, незнакомец оказался между ними.

Нельзя было сказать, что они застигли его врасплох. Вероятно, он постоянно готов был к любой неожиданности. Незнакомец мгновенно упал на шпалы, откатился в сторону и вскочил тотчас, держа перед собой саперную лопатку, как топор.

- Брось лопату! - приказал Ключников.

Незнакомец не подумал подчиниться, он лишь попятился, и держа лопату перед собой, пружинисто присел, готовясь дать отпор. Бирс и Ключников разошлись по обочинам, однако стены тоннеля не позволили взять противника в клещи.

- Брось лопату, мы тебе ничего не сделаем, - пообещал Бирс.

Незнакомец, казалось, не слышал. Он пятился, сохраняя дистанцию, и не подпускал их к себе. В эту секунду мигнули фонари, диспетчер, как всегда, за десять минут до пяти часов давала первый временной сигнал, предупреждая, что вскоре в третий рельс дадут напряжение.

- Эй, парень, стой! Погоди... Пора отсюда убираться, - обратился к незнакомцу Бирс, тот не ответил, но лицо его выдавало враждебность.

Они попытались сблизиться с ним, он пятился и вдруг бросился бежать по узкой обочине; ничего не оставалось, как пуститься вдогонку.