Преисподняя

Постукивая колесами, электричка пересекла мост в Филях. В западном порту на Москва-реке грузились и разгружались речные суда, над терминалом вращались стрелы портальных кранов, ниже по течению с высоты моста открывалась городская панорама, и было видно, как поезд метро, выскочив из тоннеля, резво катит по зеленому прибрежному откосу.

Любая поездка в Звенигород мнилась счастьем. Стоило электричке вырваться из города, как на душе светлело, за спину отлетали заботы и московская толчея; предстоящие дни сулили безмятежность и утешение.

Уже за Голицино Москва едва помнилась, покой окрестных лесов нисходил в мысли, как благодать.

Изредка, когда дела удерживали Ключникова в Москве, Галя брала отгул за дежурства и приезжала к нему. Правда, в Москве она как бы терялась среди острых на язык стремительных москвичек, сникала среди ярких модниц, разбитных беззастенчивых девиц, которые в городской сутолоке чувствовали себя, как рыба в воде. Но ощущение покоя и чистоты исходило от нее неизменно.

Бурову Галя нравилась, Сергей видел, когда она появлялась, Буров норовил задержаться подольше в комнате и как бы забывал на время о евреях и заговорах, становился молчаливым, поглядывал стеснительно.

В один из майских дней, когда в воздухе веяло застенчивым весенним теплом, к Бурову пришли необычные гости. Рослый плечистый юноша сопровождал седого человека, чья улыбка казалась благожелательной, но острый цепкий взгляд как бы наносил собеседнику ощутимый укол.

- Наслышан, наслышан... - приветливо улыбнулся гость, когда Буров знакомил его с соседом. - Безмерно удивлен, что не посетили нас до сих пор. Да, слава Богу, силой не обделен. Рост, стать - все при вас.

Когда ему представили Галю, он открыто восхитился:

- Вот настоящая русская девушка! А мы все плачемся - оскудели, измельчали... Вы посмотрите, какая пара! Что за дети родятся у них!

Седой гость представился Федосеевым и пригласил Ключникова с Галей в гости - на посиделки, как выразился он. Сергей стал отнекиваться, но Федосеев не слушал:

- Никаких отговорок. И не перечьте мне - решено! Разносолов не сулю, но русское застолье обещаю. Поехали!

Рослый молчаливый юноша был при Федосееве телохранителем и шофером. Они приехали в просторную квартиру в Замоскворечьи, куда вскоре съехались три десятка гостей.

Федосеев опекал Ключникова и Галю, усадил их рядом, сам наливал и потчевал. Он расспрашивал их о родителях, о житье-бытье, сокрушался и огорченно качал головой, сетуя на скудность существования и падение нравов.

- Почему мы, русские, так бедны? - вопрошал он с досадой, озирался все ли слышат? - заглядывал в лица, словно знал ответ, но хотел услышать его от собеседников. - Ленивы? Бездарны? Не похоже. Не верю! Отечество наше богато талантами. Отчего же другие живут лучше?

- Евреи, - подсказал Буров, но Федосеев поморщился с неудовольствием - не встревай, мол, и Буров сконфуженно отступил.

В табачном чаду среди шума, громкого гомона, звона посуды, смеха и суесловия Федосеев постучал ножом по бутылке, призывая собравшихся к тишине, потом возвысил голос и зычно обратился к гостям. Все умолкли, в тишине стало слышно, как в бутылке под пробкой пузырится минеральная вода.

- Дорогие друзья, братья и сестры, хочу представить вам нашего дорогого гостя Сергея Ключникова! Мы приветствуем его и надеемся, что вскоре он станет полноправным участником нашего движения. - Федосеев выпил, все стали аплодировать, многие потянулись к Сергею с рюмками, хлопали его по спине и плечам, а иные обнимали и целовали троекратно, как водилось в организации.

Федосеев расспрашивал Ключникова, не верил, что можно прожить на стипендию, и огорчался явно, горевал, как близкий друг.

- Поможем, поможем... - обещал он, кивая. - Мы своих в беде не оставим.

Федосеев умолкал, погружаясь в раздумья, и очнувшись, взирал вокруг проясневшими глазами, словно его внезапно осенила сокровенная мысль.

- Суть не в том, что мы плохо работаем. Мы бедны, потому что отдали свою судьбу в чужие руки, - говорил он среди многолюдного гомона, обращаясь с Сергею. - Ты посмотри на себя: молод, умен, красив!..

Сергей засмеялся и, возражая, покачал головой.

- Красив и умен, по глазам вижу, - настоял на своем Федосеев. - А силы в тебе сколько! Так почему такие, как ты прозябают? Впроголодь, да в обносках? Родители, бедные, жилы из себя тянут, чтобы детей прокормить, из кулька в рогожку перебиваются, - голос креп на глазах, набирал силу и вскоре вознесся над столом, покрыл сбивчивый гомон многолюдия.

Вокруг все умолкли, обернули лица, и теперь лишь один голос владел общим вниманием.

- Пора, пора, братья и сестры, пора нам брать судьбу в свои руки. Пора!

- Пора! - соглашаясь, кивали слушатели.

- Хватит нам от кого-то зависеть, хватит! Хватит нам уповать на чужие подачки, хватит!

- Хватит! - подтверждали сидящие за столом.