Преисподняя

Со временем за забором появились легкие павильоны, навесы, ангары, цветники и дорожки, посреди пустыря возник обширный и глубокий котлован, на краю, выходящем к проспекту, выросли три высоких дома, видные издалека. Поговаривали, что под пустырем находится секретный город, который специалисты и знатоки именовали НИБО "Наука" и за который многие чины из госбезопасности удостоились орденов.

Отряд изнемогал от усталости, Першин понял, что еще день-два, люди свалятся. Он решил устроить им передышку, объявил увольнение на сутки, каждый был волен делать что вздумается.

Ключников решил, что поедет в Звенигород. Две недели он не видел домашних и Галю, надо было подать заявление и готовиться к свадьбе. Занятый погонями и боями, он не думал об этом, но вот передышка и разом вспомнился Звенигород: лес, овраги, ручьи, дом над обрывом и сенной сарай, где уединялись они с Галей. Его остро потянуло туда, и если б не форма оружие и камуфляжная краска на лице и руках, он помчался бы на вокзал, чтобы поспеть на ближайшую электричку.

В штабе он умылся и переоделся, но вместо того, чтобы бежать на вокзал, медленно брел по улице, как будто имел в запасе уйму времени и не знал, куда себя деть.

Это было странное состояние. Пребывая в здравом уме и полной памяти, он отчетливо понимал, что следует спешить - торопись, торопись, служивый, времени в обрез, каждая минута на счету, не теряй попусту. Однако по непонятной причине он неприкаянно таскался по улицам, пока не обнаружил себя на Волхонке: ноги сами привели его сюда. Дворами и террасами он прошел к церкви Антипия, что на Колымажском дворе за Музеем изящных искусств. Он прогуливался здесь недавно с Аней, отсюда рукой было подать до ее дома.

Так же медленно, но не колеблясь нисколько, точно кто-то вел его за руку, он добрел до Знаменского переулка, зашел в знакомый двор, поднялся на третий этаж и позвонил.

Аня открыла сразу и не удивилась, словно он бывал здесь не раз.

- Вот и ты, - кивнула она, точно они сговорились заранее, но он задержался в пути. - Наконец-то.

- Ты ждала меня?! - поразился Ключников.

- Я знала, что ты придешь, - ответила она спокойно, как будто речь шла о чем-то привычном.

- Откуда? - недоуменно воззрился на нее Ключников.

- А я сама тебя позвала, - она закрыла за ним дверь.

- Как?! - опешил он и застыл у порога.

- Проснулась и подумала: пусть он придет. Как видишь... - улыбнулась она, призывая его в свидетели, что задуманное сбылось.

- Я сам пришел! - запротестовал Ключников.

- Не-е-ет! - насмешливо передразнила она его. - Это я захотела. Сам ты бы поехал в Звенигород.

Он остолбенел и глазел ошеломленно, не зная, что думать. Она за руку привела его в свою комнату, квартира поразила его простором и пустотой, ни мебели, ни людей, голые стены, емкая глубина, чемоданы, постели, разостланные на полу.

- Уезжаете? - спросил Ключников, обозревая чемоданы и дорожные сумки.

Она кивнула с грустным смирением - что делать, мол, и объяснила, хотя он и не спрашивал:

- Мои все на таможне. Багаж сдают.

- Трудно? - поинтересовался он, потому что слышал об этом не раз.

- Что у нас легко? - усмехнулась она. - Там такое творится... Второй день торчат, отлучиться нельзя.

Посреди комнаты сиротливо стоял колченогий табурет, Ключников хотел сесть, но Аня подняла его.

- Прими душ, - предложила она просто, как будто была уверена, что он не ослушается.

Ключников покорно отправился в ванную и, раздевшись, стал под струю. Все, что происходило выглядело странно, как причудливый сон, но и наяву было странно, Ключников был смущен и скован, точно делал что-то, несвойственное ему. Однако он не строптивелся, понимая, что деться некуда: он обречен и от судьбы не уйти.

Когда он вышел из ванны, Аня раздевшись, сидела на колченогом табурете и расчесывала волосы. Она поднялась навстречу, не стыдясь наготы, и обняла его. Как тогда, в машине, губы у нее были мягкие и влажные, она помогала себе языком, Ключников почувствовал легкую слабость, голова пошла кругом.

Его опыт был ограничен одной женщиной, первой и последней, которую он узнал еще юношей, школьником, почти подростком, за все годы он не знал никого, кроме Гали, и не подозревал, что бывает иначе. Сейчас его ошеломила новизна.

Аня была изобретательна, ее непредсказуемость и своенравие проявлялись в постели в полной мере. Она была раскована и свободна, Ключников иногда замирал от неожиданности, когда она без раздумий делала то, что взбредало ей в голову. Стыдясь, он цепенел, тогда как она без остатка отдавалась страсти, необузданных всплесков которой он страшился. Ему становилось неловко за свою сдержанность и смущение, а она была неистощима на выдумку, буйная фантазия била через край.

В тот день, разумеется, он так и не поехал в Звенигород.