Преклони колени

Наши стоны и шепот наполняют комнату, напоминая о том, что нам нужно вести себя тихо, чтобы нас не подслушали.

Прежде чем я осознаю происходящее, мы начинаем двигаться, но я не уверена, куда именно. Я чувствую, как отец Элайджа спускается по ступенькам, а потом задыхаюсь, чувствуя, как моя киска погружается в воду, пока он продолжает идти. Только в этот момент я понимаю, что он провел нас прямо в бассейн для крещения, в одежде и все такое.

Затем он поворачивается, садит меня на бортик бассейна и начинает входить в меня еще сильнее.

— Скажи мне, как сильно ты любишь папин член.

Затем он протягивает руку между нами и начинает тереть мой пучок нервов.

— Я люблю его, папочка! Очень! — отвечаю я.

— Знаешь, что папа делает? Крестит эту киску. Заставляя ее возродиться заново. Она будет плакать по мне, правда, девочка?

Я не только шокирована тем, что звучит из его уст, и тем, насколько это грязно, но и чувствую, как меня это заводит.

— Моя маленькая девочка любит, когда папа говорит с ней грязными словами. — Он говорит с рычанием, двигаясь взад-вперед внутри меня и продолжая тереть мой клитор. — Ты хочешь кончить для папочки?

— Да! Пожалуйста.

Я снова умоляю.

— Забрызгай папочку, детка. Окропи мой член своей спермой, чтобы мы могли возродиться вместе.

Он хрипит, продолжая насаживать меня на свой член, массируя мой узелок еще быстрее, чем раньше.

Я чувствую жар, распространяющийся по телу, и покалывание в пучке нервов.

— О, черт! Я кончаю, папочка! — почти кричу я в экстазе.

— Вот так, детка. Продолжай. Дай мне это.

Он продолжает тереть мой чувствительный бутон даже во время моего оргазма, заставляя его снова быстро нарастать.

Я запускаю пальцы в его волосы, прижимаюсь губами к его губам и прикусываю их, пока мои стоны не становятся все громче, пока я не чувствую, как взрываюсь и сжимаюсь вокруг него, высасывая его член как только могу.

— Блять! — кричит он, изливая в меня свое семя.

Я чувствую, как давление нарастает в моей киске, и прежде чем я осознаю это, я делаю то, что он сказал мне сделать, и крещу его член своей спермой.

— Такая хорошая девочка. Посмотри на это, детка. Я так горжусь тобой.

Он воркует со мной, а я продолжаю изливаться, и он слегка отталкивает меня назад, чтобы я могла наблюдать, как впервые покрываю его своими соками.

Мгновение спустя мы оба тяжело дышим, пытаясь отдышаться.

И тут я понимаю, что мы оба насквозь мокрые, не только от нашей спермы, но и от бассейна.

Он, должно быть, чувствует мою панику.

— Если кто-то что-то скажет, ты хотела возродиться и посвятить свою жизнь Господу. Им не обязательно знать, что вместо этого ты посвятила себя мне.

Он успокаивает меня с ухмылкой, и я не могу сдержать хихиканье, которое вырывается из меня, заставляя его тоже смеяться.

Когда смех стихает, мы выходим из бассейна, и он делает шаг ближе, его глаза ищут в моих любые признаки сомнения.

— Ты же знаешь, что мы вместе. Верно? — искренне спрашивает он.

— Я знаю, — отвечаю я, — спасибо.

Приятно осознавать, что мы понимаем друг друга с помощью взгляда здесь, жеста там. Даже несмотря на разницу в возрасте, мне кажется, что этот человек, который был рядом со мной всю мою жизнь, — моя вторая половинка.

Он знакомит меня с тем, чего я никогда не ожидала, но по чему жаждет мое тело. Его слов. Его прикосновений. Его греха.

И он весь мой. Я в этом уверена.

ГЛАВА 12

Элайджа

Белла пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок, насколько это возможно для девушки, которую только что трахнули в бассейне для крещения, наполненном водой, а я отправился в свой кабинет, чтобы тоже переодеться. Когда я выхожу, то слышу, как Реджина Торнфилд возле ванной кричит на Беллу, волоча ее по коридору.

— Ты думаешь, что ты такая умная, да? Но меня ты не обманешь! Ты зло, Изабелла! Зло! — говорит Реджина, останавливаясь и показывая на лицо Беллы, а затем продолжает тащить ее по коридору.

— Отпусти меня, мама!

Белла повышает голос, пытаясь вырваться.

Мое сердце бешено колотится, и я скрежещу зубами, наблюдая за разворачивающимся передо мной противостоянием. Реджина Торнфилд, женщина, известная своим острым языком, фальшивыми любезностями и неустанным стремлением к власти, держит Беллу в своих лапах. В глазах Беллы читается страх, но в то же время в них мелькает вызов, отказ сломить себя жестокими словами Реджины.

Я хочу направиться к ним и потребовать, чтобы она отпустила ее, — гнев кипит во мне. Но сейчас не время.

— Ты выйдешь на улицу и будешь вести себя как хорошая, здравомыслящая, богобоязненная молодая женщина, с достоинством. Мы закончим этот разговор дома после пикника. Ты останешься там, где я смогу тебя видеть. Не зли меня еще больше, чем уже злишь, Изабелла. Увидимся на улице.

Реджина выплевывает слова и, оставив Беллу одну в коридоре, снова присоединяется к пикнику.

Белла разворачивается и пытается увернуться от меня, пока я догоняю ее.

— Что это было, черт возьми? — сердито спрашиваю я.

Надеюсь, она знает, что я не сержусь на нее, но то, что ее мать так с ней обращается, вывело меня из себя.

— Ничего. Ничего.