Прекрасная дикарка

– Но это же большой вечерний прием с коктейлями… Или даже бал. Откуда тут детям взяться?

– И все равно… – сказал задумчиво Малкольм.

Они поспешили назад, к Элис.

– Давай-ка сам, – распорядилась она.

Малкольм взял Лиру; та не успела снова расхныкаться, как ей уже сунули в рот бутылочку с соской. Элис блаженно растянулась на траве. Бен и Аста улеглись рядом – оба в облике змей: каждый старался доказать, что он длиннее.

– Он никогда раньше так дурака не валял, – спокойно заметила Элис, поглядывая на своего деймона.

– А Аста все время валяет.

– Ага. Хотела бы я… – голос у нее чуть-чуть сорвался.

– Что? – спросил Малкольм, подождав несколько секунд.

Элис посмотрела на Бена и, убедившись, что он полностью занят Астой, негромко сказала:

– Хотела бы я знать, когда он перестанет меняться и уже, наконец, определится.

– А что, по-твоему, происходит, когда они перестают меняться?

– Ты о чем?

– Ну, они сразу перестают меняться? Или со временем меняются все меньше и меньше?

– Не знаю. Мама всегда говорила, что не надо по этому поводу беспокоиться. Оно просто случится и все.

– А кем бы ты хотела, чтобы он стал?

– Кем-нибудь ядовитым, – твердо ответила Элис.

Малкольм понимающе кивнул. Мимо прошли еще люди, и еще. Некоторые лица показались ему знакомыми… но это вполне могли оказаться посетители «Форели» или персонажи его сновидений. А может, даже школьные друзья, только уже выросшие, пожилые: это бы объясняло, почему они выглядят так знакомо, но вместе с тем странно. Один юноша так был похож на мистера Тапхауса, только лет на пятьдесят моложе, что Малкольм чуть не вскочил и не кинулся к нему.

Элис лежала на боку и смотрела, как все эти люди проходят мимо.

– Видишь там кого-нибудь знакомого? – спросил Малкольм.

– Ага. Я уж думала, мне это снится.

– Молодые стали старше, а старые – моложе?

– Точно. А некоторые так и вообще уже мертвые.

– Мертвые?

– Я только что бабушку видела.

– Думаешь, мы тоже умерли?

Несколько секунд она молчала, потом сказала:

– Надеюсь, что нет.

– Вот и я тоже. Интересно, что они все здесь делают? И кто такие остальные – ну, те, кого мы не знаем?

– Может, те, кого нам еще только предстоит узнать.

– Или… Или это мир, откуда пришла та леди-фэйри? Может, они все тут такие же, как она? Как-то похоже по ощущению.

– Да, – согласилась Элис. – Похоже. Стало быть, вот оно как. Только они нас не видят, а она могла.

– Но она-то была тогда в нашем мире, так что мы для нее были… вроде как более плотные. А тут мы для них невидимы.

– Да, похоже на правду. Но все равно лучше вести себя поосторожнее.

Она зевнула и перекатилась на спину.

Лира, чтобы не оставаться в стороне, тоже зевнула. Пантелеймон попытался было превратиться в змею, как те двое, но через полминуты сдался, сделался мышкой и свернулся в клубочек у Лириной шеи. Не прошло и секунды, как она уже спала, а когда Бен стал грейхаундом и вытянулся вдоль бока Элис, та тоже засопела.

Сам не понимая, почему это делает, Малкольм встал на колени рядом с ней и вгляделся в ее лицо. Он хорошо его знал, но никогда раньше не разглядывал так близко – Элис непременно прогнала бы его. Ему даже было немного неудобно, что он занимается этим сейчас, пока она не знает, и Бен тоже спит рядом.

Но Малкольма все равно снедало любопытство. Морщинка, давно поселившаяся у Элис между бровей, разгладилась, рот расслабился, все лицо стало легче, а выражение его сделалось неуловимым и сложным. Теперь в нем проглядывало что-то вроде доброты и эдакой ленивой радости – такие слова ему удалось подыскать. Вокруг глаз как будто спряталась насмешливая улыбка. Губы, тонкие и сурово сжатые в минуты бодрствования, во сне стали мягче и полнее и даже почти улыбались, совсем как спящие глаза. Кожа стала шелковистой и тонкой, а щеки окрасились легким румянцем, словно ей было жарко или она немного зарделась во сне.

Ее лицо было слишком близко. Малкольм чувствовал, что делает что-то не то. Он сел и отвел глаза. Лира пошевелилась и забормотала; он коснулся ее лба и обнаружил, что тот горячий, как лицо Элис. Он подумал, как было бы хорошо коснуться щеки Элис, но эта картинка его совсем растревожила и смутила. Он встал и отошел от них на несколько шагов – прочь, к причалу, где тихонько покачивалась на воде «Прекрасная дикарка».

Спать ему совсем не хотелось, но мысли так и порхали беспомощно вокруг лица Элис… и того, как это могло бы быть… если погладить его или поцеловать. Малкольм прогнал эту мысль подальше и постарался думать о чем-нибудь другом.

Он наклонился проверить, как там лодка, и чуть не похолодел, обнаружив в ней на дюйм воды – а ведь он помнил, что сам вычерпал ее раньше!

Малкольм отвязал фалинь, вытащил каноэ на траву и перевернул, чтобы точно вылить всю воду. Как он и боялся, в корпусе обнаружилась трещина.

– Это когда мы через водопад проходили, – подсказала Аста.

– Должно быть, на какой-нибудь камень налетели. Вот черт.