Прекрасная и неистовая Элизабет

Они спустились к гостинице на лыжах. Перед дверью Элизабет расстегнула крепления, похлопала лыжами, чтобы стряхнуть с них снег и приставила их к стене. В это время Максим Пуату, которому хотелось поскорее переодеться, катил к пристройке, находящейся пятьюдесятью метрами ниже, по дороге на Глез.

Войдя в холл, Элизабет ощутила тепло дома, в котором живут домоседы. Запах поджаренного хлеба приятно щекотал ей ноздри. Фрикетта бросилась ей навстречу, виляя хвостиком. Несколько клиентов, сидевших за круглым столом, пили чай с тостами. Семья Греви была там в полном составе.

— А вот и наша маленькая чемпионка! — воскликнула мадам Греви. — Вы довольны тем, как провели вторую половину дня?

— Очень! Снег был отличный! — ответила Элизабет. — А у вас, мадам, все хорошо?

— Она отважно прошла всю трассу! — удовлетворенно ответил господин Греви, и в его глазах засветилась гордость за свою супругу.

— Не считая одного большого склона за лесом, где мне пришлось проехать десять метров прямо на попе! — смеясь сказала мадам Греви.

— Ну это еще ничего! — сказала Элизабет.

Она чувствовала себя стесненно. Жак смотрел на нее с упреком. Ей вдруг показалось, что он похож на барана. Внезапно он нахмурил брови и опустил глаза. Неужели в его чашку сейчас закапают слезы?

— Я немного приведу себя в порядок и вернусь, — сказала Элизабет небрежным тоном.

Она направилась к лестнице, но мать, выходившая из буфетной, остановила ее на ходу:

— И ты только сейчас возвращаешься?

— Ну да, мама, — ответила Элизабет.

— Откуда?

— С Рошебрюн.

— Но Греви вернулись уже час назад!

— Мне захотелось спуститься еще раз.

— Одной!

— Нет.

— С кем же?

— С мсье Максимом Пуату.

— Мсье Максим Пуату?! — воскликнула Амелия. — Прими мои поздравления. На кого же ты была похожа, катаясь с молодым человеком, с которым ты едва знакома?

— О, мама! Это клиент гостиницы!

— Студент! — с негодованием произнесла Амелия, едва сдерживаясь от более резких замечаний.

Они были одни в коридоре, однако слуги могли услышать их.

— Ну, положим, студент. И что из этого?

— Я-то знаю, что говорю, — сказала Амелия.

— Если ты знаешь, что говоришь, то Жак ведь тоже студент!

— Но Жак — мальчик из хорошей семьи. А что касается этого Максима Пуату, то я даже не знаю откуда он. А его манеры просто раздражают меня. Отныне изволь избегать подобных прогулок вдвоем с первым попавшимся. В конце концов, ты можешь кататься одна или с группой. Это и приличнее и веселее.

— Хорошо, мама! — послушно ответила Элизабет и вяло опустила руки. Ее мать действительно была очень старомодна и консервативна. Она никак не хотела понять, что отношения между мальчиками и девочками стали уже не такими, как во времена ее юности. Разве веселая жизнь в Межеве не должна была бы излечить ее от устаревших взглядов?

Под взглядом дочери, молча осуждавшей ее, Амелия слегка приосанилась и сказала:

— Теперь иди и приведи себя в порядок. У тебя встрепанный вид, как у дикарки.

Элизабет побежала по лестнице, стуча своими лыжными ботинками. Фрикетта кинулась за ней.

— Не топай, Элизабет! — крикнула ей вдогонку Амелия.

Девушка продолжила свое восхождение на цыпочках. На третьем этаже она толкнула дверь с номером двадцать три. В прошлом году ей пришлось снова сменить комнату, из-за наплыва клиентов. Несколько раз, чтобы не отказывать клиентам, родители велели ей спать в их комнате на раскладушке. Но с начала этого сезона у нее наконец-то был свой собственный особняк, как говорила Амелия. Всякий раз, когда она входила туда, ей становилось легче на сердце оттого, что она чувствовала себя независимой. Все в этой комнате в виде мансарды было выбрано и расставлено ею самой: диван-кровать, кретоновые занавески, ночник в виде подсвечника, этажерка с книгами, секретер, в котором хранились письма и фотографии. Напротив окна росла старая пихта, вершина которой слегка была наклонена в сторону, словно ей хотелось получше разглядеть, что происходит в комнате Элизабет.

Раздевшись до пояса, девушка сполоснулась над умывальником. Теплая вода тихо струилась по лицу, грудям. Элизабет ласкала их твердые округлости массажной перчаткой, и розовые соски резко напряглись. У нее была плотная гладкая матовая кожа. На левом плече родинка. Повернув голову, она могла достать до нее губами. Сполоснувшись, Элизабет слегка взбила свои короткие шелковистые каштановые волосы. Она решила, что выглядит симпатичней, если волосы ее будто взлохмачены ветром.