Прекрасная и неистовая Элизабет

В холле стояла необычная тишина. Там не было ни Греви, ни сестер Легран. Люди, наслаждаясь теплом и покоем, читали газеты или играли в бридж в ожидании ужина. Когда девушка вошла, несколько человек оторвались от газет и повернули головы в ее сторону, однако она не увидела в их глазах никакого удивления. Улыбаясь, она медленно перевела взгляд на кабинет администратора: никого. Амелия и Пьер были наверняка заняты делами в буфетной. Путь был свободен. Откуда-то появилась Фрикетта и радостно подбежала к хозяйке. Она вся извивалась, прижав к полу передние лапки и задрав хвост.

— Да, да, ты у нас красавица! — прошептала Элизабет, лаская собаку.

Фрикетта побежала за ней, а Элизабет быстро пересекла холл и стала подниматься по лестнице вопреки своей привычке — на цыпочках. Ей не терпелось взглянуть на себя в зеркало. Она, конечно, уже видела себя в зеркале у Кристиана, когда одевалась, но ей казалось, что только собственное ее зеркало могло дать точное отражение. Девушка вошла в свою комнату, зажгла лампу и увидела в зеркале над раковиной свое отражение. Нет, она не изменилась! Во всяком случае, этого не было заметно с первого взгляда. И все-таки, этот блеск черных глаз, эта тень под глазами, эти губы, покрасневшие от поцелуев! Она вгляделась в себя внимательнее и решила, что женщиной она стала намного красивее. Пихта наблюдала в окно за всеми ее движениями. Элизабет повернулась к ней спиной, чтобы ополоснуть лицо и причесаться. Ощущение собственной красоты придавало ей уверенность в предстоящей встрече с матерью и отцом. Никакие упреки не смогут разрушить ее счастья. Ей даже хотелось, чтобы разразилась буря, после которой она сможет уединиться и думать только о Кристиане.

— Ты идешь, Фрикетта?

Бросив в зеркало последний взгляд, Элизабет вышла из комнаты и спустилась по лестнице с очень естественным видом. Когда она достигла первого этажа, из кухни быстро вышла ее мать. Лицо Амелии было бледным и страдальчески сморщенным, с двумя красноватыми пятнами на скулах, что являлось признаком большого недовольства, «Ну, началось!» — подумала Элизабет. Мысленно она уже приготовилась к отпору, ожидая удара.

— Пришла! — воскликнула Амелия. — Очень кстати. Я просто вне себя. Какой страшный человек! Какой мерзавец! Грязный тип!

— О ком ты говоришь, мама? — равнодушно спросила Элизабет.

— О шеф-поваре, о ком же еще! — с негодованием воскликнула Амелия.

Элизабет почувствовала внезапный прилив облегчения, но еще не осмеливалась радоваться.

— А что случилось, — тихо спросила она.

— Видишь ли, он пошел прогуляться в деревню. А в пять часов вернулся мертвецки пьяным. Стал кричать, размахивать ножом. Ну, отец-то дал ему отпор.

Теперь Элизабет поняла, что спасена. Весь гнев ее матери был направлен против шеф-повара! Амелия даже и не заметила, что ее дочь вернулась так поздно.

— И что вы сделали, мама? — спросила Элизабет.

— А что же нам оставалось делать? Мы его немедленно уволили! Но этот тип не хотел уходить. Нам пришлось пригрозить ему, что мы вызовем жандармов. Только после этого он убрался!

— Так его здесь нет?

— К счастью! Мы заплатили ему за работу, и он покинул гостиницу час тому назад. Но он увел с собой и своего помощника. Тоже веселенький тип! Они составляли отличную парочку! Но я предпочитаю их больше здесь не видеть. А теперь, в разгар сезона у нас нет никого на кухне! Ты представляешь?

— А клиенты слышали скандал?

— Нет, — ответила Амелия. — Благодарю небо, что все произошло в буфетной. Иначе это была бы катастрофа! Мы объяснили клиентам, что повар внезапно заболел и решил пойти домой подлечиться. О Боже! При одном только воспоминании об этом скандале кровь приливает к голове. Если бы ты видела отца перед этим взбесившимся наглецом! Они говорили друг с другом на настоящем казарменном языке, иначе не скажешь.

— Как это ужасно! — сказала Элизабет и сжала руки, чтобы успокоить сердце, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди от радости.

— Теперь мы должны все взять на себя, — продолжила Амелия. Я буду готовить еду, отец мне в этом поможет. Ты заменишь меня у окошечка для передачи блюд во время обслуживания. Завтра же я напишу письма, чтобы попытаться найти другого шеф-повара. Хотя в это время года трудновато будет нам найти такого человека.

— Не беспокойся, мама. Я уверена, что все устроится! — ласково ответила Элизабет, потеревшись щекой о щеку матери.

Амелия вздохнула, попросила Элизабет пойти в холл к клиентам и вернулась на кухню.

Ужин был подан как обычно в восемь часов. Элизабет сидела у окошечка. Новое занятие очень развлекало ее. Эмильена и Леонтина подходили к ней и передавали заказы:

— Первый, три… Первый, четыре…

Она передавала их матери, которая отвечала ей четким голосом:

— Поняла!

На кухне был просто ад от клубившихся паров и шипения готовящейся пищи. С суровым взглядом, каплями пота, струящимися по лицу со лба, с фартуком, повязанным на талии, Амелия несла большой медный котел, чтобы поставить его на огонь. Пьер вынимал из водяной бани яйца, уложенные в подставки.

— Полей их скорее! — сказала Амелия.

— Где сливки? — спросил Пьер.