Прекрасная и неистовая Элизабет

— До вечера, дорогая моя! — сказал он. — Я жду тебя в три часа. Ты придешь?

— Конечно! Иди быстрее, — сказала она, прикрыв грудь пеньюаром.

Они обнялись. Элизабет открыла Кристиану дверь, и он исчез в темном морозном воздухе.

Когда она вернулась к себе, Фрикетта лежала на том же месте. Положив мордочку на передние лапы, широко раскрыв глаза под мохнатыми бровями, она недовольно смотрела на свою хозяйку. «Она все видела!» — подумала Элизабет, и ей стало неловко от этой мысли. Нагнувшись над собачкой, она погладила ее по спине, но та даже не удосужилась лизнуть ее в знак благодарности.

— Вот ведь вредная! Я знаю, ты дуешься, потому что ревнуешь.

Фрикетта тяжело вздохнула и отвела глаза.

— Спокойной ночи, противное животное, — сказала Элизабет, потрепав собачку за бороду.

Затем она скинула пеньюар, открыла форточку и нырнула под одеяло, понимая, что все равно не сможет заснуть.

ГЛАВА V

Теперь у нее была только одна забота: каждый день придумывать предлог, чтобы уйти из гостиницы на встречу с Кристианом. Желание видеть его было столь сильным, что она с легкостью лгала родителям, клиентам, всему свету. Она была горда тем, что предавалась любви так, словно исповедовала тайную религию. От одной встречи к другой ее тело все больше расцветало от наслаждения. Она не стеснялась никакой ласки, даже самой смелой и необычной. Даже наоборот, она чувствовала себя чище, если ее экстаз в объятиях Кристиана был полнее. «Он еще сам не подозревает до какой степени привязан ко мне, — думала Элизабет. — Но рано или поздно он поймет это. Тогда сама мысль прожить день в разлуке со мной станет для него невыносимой. И тогда мы больше никогда не расстанемся и все будет так, как я хочу».

По возвращении с этих праздников наслаждений Элизабет с удивлением констатировала, что гостиница стоит на том же самом месте, что отец, мать, клиенты, персонал и Фрикетта ничуть не изменились. Но старые привычки были настолько сильны, что она самым естественным образом вновь ощущала себя молодой девушкой в этой привычной обстановке. К тому же душа ее была спокойна — Кристиан довольно прочно обосновался там, поэтому Элизабет была весела, любезна с господином Монастье, господином Греви, смеялась по пустякам с сестрами Легран, прибегала словно послушный ребенок по первому зову матери. Она даже испытывала какое-то физическое удовольствие, вращаясь в этой привычной и спокойной атмосфере, потрясенная тем, что Кристиан еще час назад обладал ею. Здесь все способствовало нервной разрядке, позволяло ей лучше отдохнуть. Всевозможные инциденты гостиничной жизни казались ей мелочными и в то же время забавными с тех пор, как она стала смотреть на них с вершины своей любви.

Три дня подряд цветочник из Межева приносил букеты красных роз для мадам Сальвати, и Амелия, сдерживая свое возмущение, приказывала Антуану передавать их клиентке. На четвертый день мадам Сальвати потребовала счет и попросила, чтобы ее письма пересылались в гостиницу «Гора Арбуа», где она решила продолжить свой отпуск. За ней прислали машину с шофером, который погрузил в нее слишком новые лыжи и слишком яркие чемоданы мадам Сальвати. Наконец-то сосредоточие порока было удалено из дома. Пропахнувшую духами комнату хорошо проветрили. В ее номере поселилась добропорядочная мать семейства с четырнадцатилетней дочерью. На другой же день девочка подвернула себе ногу, а немного позже то же случилось с одним из студентов, снимавшем комнату в пристройке.

— Ну вот, — простонала Амелия, — наступила черная полоса.

К счастью, к этому времени Жаку уже разрешили вставать. Он ходил, опираясь на палку, с задумчивым взглядом, волоча левую ногу в теплом носке. Сесиль сопровождала его, ухаживая за ним как сестра милосердия. Их каждый вечер видели вдвоем, тихо беседующими о чем-то в салоне или в холле. Мадемуазель Пьелевен снисходительно наблюдала за этой идиллией, иногда поднимая голову от своих кроссвордов. Что касается мадам Греви, то она заметно гордилась успехом, которым пользовался ее сын, и все откладывала дату отъезда, хотя ее муж настоятельно требовал их возвращения.

Ко всеобщему удивлению внезапно уехала мадам Лористон. Ветреный супруг не отвечал более ни на ее письма, ни на телефонные звонки. Был ли он в Париже? Она захотела убедиться в этом сама. С покрасневшими от бессонницы глазами она попрощалась со всеми с горькой и мужественной улыбкой вдовы, долго и нудно трясла руку Амелии и наконец, смахнув набежавшую слезу, села в машину Пьера, который пообещал подвезти ее прямо к вокзалу Селланш. Накануне Амелия сообщила мужу новость, поразившую их обоих: русский шеф-повар стал ухаживать за Леонтиной. Амелия видела их в буфетной. Он обнимал экономку за талию, а та хихикала и пожимала плечами, и это вместо того, чтобы дать ему достойный отпор!

— Я сделала вид, что ничего не заметила, чтобы избежать скандала, — сказала Амелия. — Но этого нельзя так оставлять!

Элизабет, присутствовавшая в комнате родителей при этом разговоре, вмешалась, чтобы успокоить мать:

— Может быть, он просто хотел пошутить с Леонтиной, вот и все…