Прекрасная колдунья

Прошел слух, что Ричард скоро покинет Иерусалим. Когда король вернется, перед ним встанет вопрос, как быть с Гэвином. А Рону придется принимать решение насчет Джины… Черт бы ее побрал! Брайен до сих пор болтает о колдовстве, о ведьмах и феях, и бывают моменты, когда Рону самому кажется, что это правда… Ей как будто и в самом деле удалось околдовать его! Никогда ни одна женщина не занимала так его мысли, как Джина. И ни одной женщине не удавалось довести его до таких смешных и нелепых поступков.

Хотя бы сегодня вечером — не далее, как пару часов назад… Господи, когда он увидел Боуэна на одном колене перед ней, глядящего на нее с явным обожанием, а Джина улыбалась ему, словно королева, вручающая награду на турнире, он почувствовал желание разорвать этого щенка на части! А ведь Рон чувствовал в глубине души, что Боуэн ему не опасен. Самое большое, на что тот способен, — это тоскующие вздохи и пылкие взгляды. Но ему трудно было удержаться от вспышки, он испытывал настоятельную потребность услышать, как Джина отрицает свою измену! Всю жизнь страх предательства преследовал его. Сможет ли он когда-нибудь избавиться от этого?

Рон пнул ногой кучу соломы у двери, и мелкая пыль поднялась в воздух. Он подошел к огню и напряженно уставился на яркое пламя, словно надеялся найти ответ именно там.

— Неужели Королева эльфов выгнала тебя из твоей собственной комнаты? — услышал он тихий насмешливый голос и тут же обернулся.

Из тени вышла Кейлин, с легкой улыбкой на устах и загадочным блеском в глазах. Рон нахмурился. Он все еще чувствовал себя неловко с этой новоявленной сестрой. Слегка помедлив, он пожал плечами.

— Ты, очевидно, наслушалась сэра Брайена. Она вовсе не Королева эльфов.

— Нет? — Кейлин пожала плечами, тоже шутливо передразнивая его. — Но что-то такое в ней все же есть. В ее повадке, в ее черных глазах… Они такие черные и глубокие, словно омут. В замке уже шепчутся, что она не иначе как ведьма. Или просто якшается с нечистой силой.

Рон слегка улыбнулся.

— А ты? Ты так не думаешь?

Грациозно подойдя к скамейке возле очага, Кейлин уселась, обхватив руками колени и глядя на него снизу. Рассеянная улыбка все еще играла на ее полных губах, а отблеск огня заставлял светлые волосы переливаться красным и золотым.

— Она мне нравится. Она не похожа на других. Мне почему-то казалось, что ты выберешь бледную, чахлую дурочку…

Рон поставил носок сапога на край очага.

— А почему тебя заботило, что за женщину я выберу?

— Потому что знала, что однажды ты все же вернешься. Дэвид тоже верил в это, а вот отец оставил уже всякую надежду… Винн как-то сказал мне, что ты теперь предпочитаешь Англию. А может, он и прав был в конце концов? — Она испытующе посмотрела на Рона, поскольку он промолчал, и, очевидно, что-то решила для себя. — Нет, пожалуй, прав оказался Дэвид. Но Боже, Рон, почему ты не сумел вернуться раньше?! Ведь они все погибли!..

Рон отвернулся, чтобы не видеть, как она плачет. Это было слишком тяжело… Полено затрещало в огне и рухнуло среди рассыпавшихся искр и дыма. Наконец Рон зажмурил глаза и потер лоб.

— Что ты можешь знать об этом?!

Кейлин вскинула голову.

— А что, думаешь, мы никогда не разговаривали? Ты считаешь, что, раз я незаконная дочь, я не была членом семьи? Ошибаешься. Наш отец любил меня, и я слышала его разговоры с сыновьями по ночам. Я знала, какая боль его терзает, оттого что ты забыл его!

— Забыл? Ты сама не знаешь, о чем говоришь! Не тебе судить о таких вещах. Тебя еще на свете не было, когда я уехал.

Светло-серые глаза Кейлин, насмешливые и ясные, твердо смотрели на него. Они были так похожи на глаза его братьев, что Рон почти видел в ее нежных чертах их дорогие черты…

— Я все знаю, Рональд.

Это было сказано тихо, но Рону в ее словах почудилась насмешка и вызов, который заставил его встрепенуться и напрячься.

— Не шути со мной, девочка! Ты ничего не знаешь. Ты думаешь, я уехал по доброй воле? Мне было восемь лет, когда меня отправили к английскому королю. Восемь лет, когда я в последний раз в своей жизни видел отца и мать! — Рону не понравилось, что голос его задрожал от волнения, но он уже не мог справиться с ним и отвел взгляд в сторону, сощурившись на пламя. — Ты ничего не знаешь, — повторил он.

— Я знаю, что отец тосковал по тебе! Он писал тебе письма, но ты ни разу не ответил. Он страстно желал знать о твоей жизни, а приходилось получать все новости от твоего оруженосца. Если ты мне не веришь, спроси его! Спроси Моргана, которого послали с тобой, чтобы он берег и охранял тебя, чтобы напоминал тебе о твоей родине, о семье, которая любит тебя и помнит. Ты думаешь, отцу легко было это пережить? — Голос ее слегка дрожал. — Ты знаешь, как он любил тебя? Мне бы хотелось хоть раз услышать о себе то, что он говорил о тебе! О, разумеется, он был добр ко мне. Он заботился обо мне и по-своему любил, но я не была сыном! Я не была тем сыном, которого он потерял и которого я не могла ему заменить… Мне говорили, что он плакал, когда я родилась, потому что я была девочкой.

Кейлин встала и слегка дрожащими руками расправила юбки.