Прекрасная леди

— Я не умею предсказывать будущее, но мы можем сделать все, что в наших силах, чтобы склонить чашу весов в свою сторону. Вам придется очень серьезно потрудиться в течение следующих четырех недель, а я помогу подготовить вашу встречу с матерью. Полагаю, вместе мы сможем сделать ваше воссоединение успешным. Я, разумеется, собираюсь внести свой вклад, но и от вас многое потребуется.

Аманда в задумчивости прикусила губу:

— Я постараюсь. Но мне не хватает вашей уверенности. Какая жалость…

— Тогда моей веры хватит на нас двоих, — улыбнулся он, но тут же снова стал серьезным. — Аманда, мать — вся ваша семья. Большую часть времени я — торговец, а в остальное время — капер. Еще я — холостяк. Вы просто не можете плыть со мной. Так поступать не принято.

Аманда отвела взгляд.

— Почему нет? Вы делаете то, что вам нравится, не так ли? Все знают, что вы не повинуетесь никому и ничему.

К сожалению, она была права. Клифф начал колебаться.

— Моя жизнь была бы совсем другой, если бы я не был таким оригиналом, — мрачно сказал он. — Это мешало мне близко сходиться с людьми. У меня нет сожалений на сей счет, но на долгосрочную перспективу, ей-богу, лучше приспосабливаться к обществу.

— Но я тоже другая, — прошептала Аманда, ища его взгляд.

«Мы оба — чужие для окружающих», — подумал он, но вместо этого сказал:

— Ваша судьба — Белфорд-Хаус, моя — открытое море. Мы с вами совершенно разные.

Клифф уселся на кровати рядом с Амандой, потрясенный тем, как много, оказывается, у них на самом деле общего.

— Так как? Мы договорились о плане действий?

Она немного помедлила и кивнула:

— Я постараюсь улучшить свои манеры, но у меня нет такой надежды, как у вас.

— Я знаю, что у вас все получится, — обнадежил Клифф и неожиданно для себя добавил: — Аманда, я вас не брошу.

Дикарка, похоже, удивилась — да и он сам тоже.

Аманда была измучена. Целых пять дней она провела, с головой погрузившись в новые занятия. Теперь, когда план действий был намечен, она бросилась изучать светские правила и манеры с пылкой, самозабвенной целеустремленностью. Дочь пирата была почти уверена в том, что не сможет никого одурачить, но в ее сознании то и дело появлялся образ, от которого она никак не могла избавиться. В ее воображении возникала молодая женщина без лица, которая носила красивые платья и передвигалась с элегантным изяществом, причем без малейших усилий. Эта женщина потягивала чай в компании матери, сидя в саду, наполненном цветущими розами всевозможных цветов, а в поездках по Лондону эту женщину сопровождал красивый, лихой обожатель — джентльмен, странно напоминавший Клиффа де Уоренна.

Вопреки своим ожиданиям, Аманда не возненавидела этикет, хотя она от души ненавидела собственную неуклюжесть и бестактность, делавшие ее усилия такими смешными, нелепыми. Она никак не могла научиться легко передвигаться в просторной длинной юбке, сооруженной из кафтана, который ей дали, — каждый раз спотыкалась о подол или свои собственные ноги, а когда не запиналась, обязательно забывала, что идти следует маленькими, изящными шагами. Алекси смеялся в голос, когда видел, как Аманда носится, как мальчишка в своих длинных юбках. В итоге дочь пирата осталась в компании Анахид, Ариэллы и Мишеля: они запретили Алекси присутствовать на занятиях, а позже Аманда узнала, что де Уоренн наказал сына за смех, заставив написать два сочинения за день (причем одно из них на латыни), а заодно и письмо с извинениями.

Аманде было слишком неудобно в юбке, и она боялась, что никогда не привыкнет к подобным нарядам. Если она не могла даже ходить, как те леди из Кингстона, как же сможет научиться танцевать? К пятому дню занятий Аманда была в отчаянии. Сможет ли она когда-нибудь стать достаточно изящной и утонченной, чтобы обмануть хоть кого-то?

Аманда так боялась, что опозорится в светском обществе и перед де Уоренном… Шестым чувством она улавливала, что не сможет войти в двери дома своей матери в качестве дочери пирата. На такую дерзость не осмелилась бы даже она.

Аманда сорвала с себя ненавистный кафтан. Она носила его поверх бриджей — маленький вызов общепринятым правилам, который никто, кажется, не замечал. Кстати, в сапоге Аманда по-прежнему прятала кинжал. Может быть, она так цепляется за старую жизнь на тот случай, если новой так и не появится? Она бросила тяжелый, богато расшитый бирюзовым, пурпурным и золотым кафтан на пол, с досады отшвырнув его ногой. Сегодня, делая реверанс, она наклонилась так низко, что упала. Дочь пирата готова была сквозь землю провалиться от унижения. И, что было еще хуже, в этот момент с порога каюты за ней наблюдал де Уоренн. Вместо того чтобы произвести на него впечатление, она поставила себя в неудобное положение — уже, наверное, в сотый раз!

Аманда горестно закрыла лицо руками. Ну почему мама не может любить ее такой, какая она есть? И почему ее точно так же не может любить де Уоренн?…