Прекрасная маленькая принцесса (ЛП)

Ее тон искренен, хотя я могу сказать, что мне потребовалось немало усилий, чтобы придумать подходящий ответ. Сегодня утром Сильвия выглядит бледной и осунувшейся, под глазами у нее темные круги. Не удивлюсь, если она спала так же мало, как и я прошлой ночью.

— Ты все собрала? — Спрашивает моя мама, ее тон до тошноты добрый. — Ты ничего не оставила в доме в городе?

— Нет, все со мной, — подтверждает Сильвия.

Словно гвозди по меловой доске, я слушаю, как моя мать навязывает вежливый разговор моей невесте. Даже Мила понимает, что что-то не так, и ведет себя непривычно тихо, переводя взгляд с меня на Сильвию. Она жует свой завтрак, не обращая на это ни малейшего внимания, ее внимание приковано к невысказанному общению, которое ждет, чтобы кто-то вдохнул в него жизнь.

Сильвия возвращается к своему завтраку и толкает еду по тарелке, почти не откусывая. После нескольких мучительно тихих мгновений она откладывает вилку.

— Вообще-то, я думаю, что забыла упаковать несколько своих туалетных принадлежностей, — тихо говорит она. — Вы не возражаете, если я…?

— Нет, нет. Делай все, что тебе нужно. — Говорит мама.

— Я закончила есть. Можно мне тоже уйти? — Спрашивает Мила, наполовину поднявшись со стула.

— Конечно, — соглашается мама, провожая острым взглядом быстро удаляющуюся Сильвию, выходящую из комнаты.

Бросив салфетку на почти нетронутую еду, я тоже поднимаюсь.

— Не ты, Петр. Если ты не возражаешь, я бы хотела с тобой поговорить. — Говорит моя мать, глазами приказывая мне вернуться на свое место.

Прочистив горло от досады, я медленно опускаюсь в кресло. Мама ждет, пока мы останемся одни в столовой, и снова обращает на меня свой взгляд. Интенсивное удовлетворение точит плоскости ее лица. Самодовольная улыбка кривит ее губы.

— Молодец, сын мой, — хвалит она, переплетая пальцы и кладя руки на стол.

— За что похвала? — Прорычал я сквозь стиснутые зубы, глядя на стол.

— За то, что лишил девственности девушку Маркетти, — заявляет она так, будто это совершенно очевидно.

Я даже не хочу знать, откуда моя мать знает. Я ей не рассказывал. Хотя, полагаю, после всего, что произошло прошлой ночью, нашлось бы немало глаз и ушей, которые могли бы догадаться об этом. Но от ее восторга по поводу моего завоевания у меня сводит живот.

Я возненавидел себя в тот момент, когда спустился с высоты первого опыта общения с Сильвией, и с тех пор стало только хуже. Я не должен был делать то, что сделал. Я предал Сильвию. Я манипулировал ею, говорил ей то, что она хотела услышать, чтобы получить от нее то, что мне было нужно.

А в ответ она отдала мне все.

Я никогда не встречал такого доброго человека, такого открытого сердца, такой любви. Я всегда считал Сильвию красивой. Она довольно симпатичная, нежная, мягко женственная. Но после этих выходных она стала для меня пленительной. Потому что она гораздо больше, чем просто сумма ее частей. Да, она физически привлекательна, но она также сострадательна, умна, креативна, талантлива и храбра. И она излучает надежду, которую я даже не могу себе представить.

— Ты выглядишь расстроенным, — сухо замечает моя мама, прерывая мою задумчивость. — Что, ты беспокоишься о том, где я могла услышать? Это моя работа — знать все, что происходит под этой крышей, Петр. В том числе и о том небольшом инциденте, который произошел у тебя с тремя Живодерами.

Ее взгляд пронзителен, и у меня сводит желудок, когда она говорит о Братве, с которыми наша семья была на грани войны.

— Это были Живодеры? — Прохрипел я, в горле внезапно пересохло.

— Не то чтобы их приглашали, — заявляет моя мать, отмахиваясь от этой мысли. — Михаил, должно быть, думал, что может послать их, чтобы они изобразили из себя доброжелателей — фарс дипломатического жеста, но я знаю, что на самом деле они здесь шпионили. Так что не расстраивайтесь. Ты оказал мне услугу, убрав их, и теперь ты в еще более выгодном положении с девушкой Маркетти, я уверена после такого героического спасения.

Девушка Маркетти. Хотелось бы, чтобы она перестала так ее называть. Моя мать может играть роль любезной хозяйки в присутствии Сильвии, но она ни на йоту не заботится о девушке, на которой я должен жениться, больше, чем в тот день, когда она предложила нам обручиться. С другой стороны, я изменился. Моя позиция изменилась, и я чувствую, как меняется моя лояльность. Даже сейчас, когда мы сидим здесь и обсуждаем то, что произошло вчера. Потому что, как бы сильно я ни любил свою семью, как бы яростно ни хотел ее защитить, то, что я чувствую к Сильвии, больше не является притворством.

Я спас ее не для того, чтобы добиться ее расположения. Я спал у ее двери, не для того, чтобы казаться героическим принцем. Я сделал это, потому что не могу остановить свое влечение к ней. Я хочу быть с Сильвией. Я уверен, что у нас есть что-то настоящее или, по крайней мере, могло бы быть. Но сейчас, как никогда, я понял, что не заслуживаю ее. Она хорошая, добрая и доверчивая, а я воспользовался этим. Как и всегда. И теперь я не знаю, как двигаться дальше.