Прекрасная мстительница

– Насолили, видать, крепко, вот и охотится. А может быть, крыша поехала, и такое иногда случается. Ты с ней рот не слишком-то разевай, будь начеку!

– Это вы, товарищ сержант, извиняюсь, ушами не хлопайте, вам ее брать.

– Я возьму, – уверенно произнес в ответ Козюлин. И показал напарнику серебристые тонкие наручники: – Импортные! Гуманитарная помощь! Сами захлопываются!

Водитель вдруг резко затормозил:

– Она! Клянусь, это она! Точно к старлею Кошкину дует!

– Будем брать прямо сейчас, – сказал Козюлин построжавшим голосом. – На всякий случай ты будь тоже наготове.

– Ага, – кивнул головой Мизюлин.

Сержант вылез из машины и быстрым шагом направился вслед за Элли, пряча за спиной в левой руке наручники.

– Гражданка, вас можно на минутку? – окликнул он женщину, поравнявшись с ней.

– Что? – обернулась Элли.

– Что у вас в руках, гражданка? – строго спросил Козюлин.

– Ничего, – показала ему пустые ладони Элли.

Наручники тихо клацнули и защелкнулись на ее запястьях.

– Вы задержаны, гражданка! Следуйте за мной!

– И не подумаю! – Элли загадочно улыбнулась, изящным жестом повернула кисти, и наручники оказались не на запястьях, а в ее ладонях.

– Буду стрелять без предупреждения… – сказал Козюлин, делая шаг назад и доставая из кобуры пистолет.

– Почему же предупреждаете? – снова улыбнулась Элли.

Козюлин выстрелил вверх. Двое-трое случайных прохожих шарахнулись в стороны и убежали.

– Громко, – оценила мощь выстрела Элли. И поинтересовалась: – Неужели вы станете стрелять в безоружную женщину?

Козюлин утвердительно мотнул головой:

– По инструкции… разрешается…

Элли сняла очки. Козюлин посмотрел ей в глаза и испугался еще больше.

– Ведьма… – прохрипел он совсем тихо. – Ведьма…

Раздались еще три выстрела: три маленьких отверстия спереди и три больших сзади появились на платье Элли.

– Дурак, испортил такое платье! – рассердилась не на шутку таинственная красотка. Она вырвала из рук обалдевшего Козюлина пистолет и забросила его далеко в кусты акации. – Так будет лучше! – чмокнула сержанта в щеку, и тот упал на газон без чувств.

– А ты чего стоишь? – обернулась она к Мизюлину, который стоял в двух шагах от нее и оторопело смотрел на происходящее.

В ответ Мизюлин сделал руками какие-то плавающие движения в воздухе и беззвучно пошевелил губами.

– Испугался? – поинтересовалась Элли.

«Да», – молча кивнул Мизюлин и тут же отрицательно замотал головой, видимо, решив отдать предпочтение смерти, чем бесчестию.

– Ух ты какой! – невольно улыбнулась Элли. И, клацнув наручниками, приковала Мизюлина за правую руку к березе. – Покарауль пока здесь своего приятеля. Надеюсь, он скоро очнется. Бай-бай, фрэнд! – и она исчезла в подъезде, в котором жил старлей Савелий Кошкин.

Глава пятнадцатая

А жил Савелий на четвертом этаже старинного дома в коммунальной квартире с кучей соседей. По общему коридору жильцы постоянно курсировали то на кухню, то в ванную комнату, то в туалет. Вот и сейчас по коридору шествовал сосед из первой комнаты Николай Никодимов. Он был в изрядном подпитии, и поэтому «поход» на кухню давался ему с трудом. Николай шел и пел песни: по одной строке из каждой имеющейся в его репертуаре.

– Где ты, ма-ая радысть… – и замолкал, припадая к стене. – Я тибя никада не забуду… – и отталкивался от стены. – Палюбил я тибя на биду-у… – и делал попытку двинуться дальше.

– Ирод! С утра зенки залил! – ругалась соседка из второй комнаты, легко обгоняя Никодимова.

– С вечера, мам… мэм… – поправлял Николай заблуждавшуюся на его счет женщину. И снова затягивал песню: – Мы вечером с табою повстречались, а к утру мы с табою разошлись…

Грохот, донесшийся в коридоре, заставил соседку бросить кастрюльку и вернуться из кухни к Никодимову. Николай лежал на полу возле второй комнаты, придавленный рухнувшим с гвоздя велосипедом.

– Ирод! Кошкину все расскажу! Пусть тебя деньков на пятнадцать от нас заберут! – зашумела соседка, безуспешно пытаясь отнять свой велосипед у разлегшегося на полу пьяницы.

– А краны в доме кто будет чинить? – резонно заметил Николай. – Гражданин товарищ Кошкин?

– Тьфу! – плюнула соседка и выпустила из рук велосипед. – Тоже мне: незаменимый!

В этот момент над входной дверью зазвенел звонок.

– Один, значит, к Васильевым, – определила соседка. – Только их сейчас нет дома.

В квартиру снова позвонили, но на этот раз уже нажав на кнопку дважды.

– А это к тебе, – проворчала соседка, – твои собутыльники.

Никодимов посучил ногами, но встать с пола не смог.

– Отопри, – попросил он хозяйку велосипеда, – люди ждут.

– «Люди»! – передразнила его соседка. – Нелюди, вот они кто! Сейчас я их мигом с лестницы спущу!

И она отправилась к входной двери.

– Они же разобьются! – крикнул в ужасе Никодимов и сделал героическую попытку сбросить с себя велосипед.

– Не разобьются, не стеклянные, – проворчала женщина, отпирая английский замок.

– А какие же? – искренне удивился Николай. – Мы пиво не пьем!

Дверь открылась. На пороге стояла Элли: запыхавшаяся, рассерженная, с алеющими в полумраке очами и в разорванном шальными пулями платье.