Прекрасная ночь, чтобы умереть

Там он тщательнейшим образом исследовал каждый закуток прачечной, но не заметил ровным счетом ничего необычного: никаких следов, ни малейшего клочка ткани, которые убийца мог оставить по неосторожности. Да и столько времени прошло. Местный полицейский Бернар уточнил, что в день убийства были обнаружены только отпечатки маленьких деревянных башмаков убитой девушки. И Бернар тогда отметил для себя, что левый каблук башмака на отпечатках был явно обломан.

***

Потом сыщик направился к родителям убитой девушки. Выглядели они неважно, и разговор поначалу совсем не клеился.

— Я приехал из Экса, и я хотел бы поподробнее узнать о вашей дочери. Были ли у неё братья или сёстры?

Оба родителя были погружены в молчание, когда мадам Лябрюйер вдруг вздрогнула и ответила срывающимся голосом:

— Нет, Сидони была единственной доченькой. Порой она чувствовала себя одинокой, поскольку мы, вероятно, вели себя с ней несколько строго, но… Месье, нам сказали, что это было самоубийство! Не может такого быть!

Мишель Луазон, казалось, не заметил струившихся по её лицу слез, а потому оставил вопрос без внимания и обратился к отцу семейства:

— Итак, месье, по поводу орудия убийства… Я имею в виду нож. Вы случаем не заметили, все ли ваши мясницкие ножи на месте?

Мужчина ответил с некоторой нерешительностью:

— В самом деле, за пару дней до… До случившегося… Один из моих ножей пропал. Это был тот самый нож, что мне потом показали полицейские…

— Вполне возможно, мой следующий вопрос покажется вам несколько бестактным, но… у вашей дочери был молодой человек?

Мадам Лябрюйер тихонько вздохнула:

— Мы толком и не знаем: она практически ничего нам не рассказывала. Сидони была очень скрытной и замкнутой.

— Вы говорите «практически ничего» не рассказывала. То есть что-то все же она вам говорила!

— Вообще-то она пожаловалась мне, что её преследовал какой-то мужчина. Он даже стал ей угрожать! Сперва она решила, что это был какой-то извращенец, но оказалось, ему просто нужны были деньги. По её словам, всё закончилось не так уж плохо, потому что ей удалось сбежать, предварительно ударив его коленом… между ног! Но вообще, возвращаясь к вашему вопросу про молодого человека, я всё больше склонна думать, что у неё никого не было, поскольку больше всего она боялась умереть старой девой…

Мишель Луазон прервал её легким кивком и продолжил свои рассуждения:

— То есть, можно предположить, что этот грабитель с улицы вознамерился отомстить вашей дочери…

Оба родителя почти одновременно покачали головами:

— Вполне вероятно… Нельзя сказать наверняка.

Сыщик на мгновение прикрыл глаза, а затем нетерпеливо махнул рукой:

— Нет, нет, это совершенно не приближает нас к разгадке! Лучше скажите где, собственно, были вы в момент преступления?

Мадам Лябрюйер наградила гостя из Экса полным возмущения взглядом, но всё же без колебаний ответила:

— Что ж, месье, если вам так угодно, мы с мужем были на пасхальной мессе!

Месье Лябрюйер подтвердил слова жены сдержанным кивком и добавил:

— Именно так.

Сыщик задумчиво поглядел в окно и проговорил:

— Полицейские говорили с женщиной, которая нашла тело, и спросили, не было ли поблизости кого-либо, кто пришёл в тот момент стирать бельё или же просто проходил мимо прачечной. Она ответила, что никого не видела — ни в тот момент, ни ранее, поскольку окна её дома выходят прямо на прачечную, а сама она по обыкновению своему следила за всем, что происходило на улице.

Месье Лябрюйер встревоженно уточнил:

— Её спросили, не видела ли она кого-то между одиннадцатью часами и половиной первого?

— Разумеется, — эхом отозвался Мишель Луазон, словно сам думал о том же. — Однако та сообщила, что как раз в тот промежуток времени ей пришлось ненадолго отойти, чтобы забрать из церкви внуков. Произошло это примерно без четверти одиннадцать и длилось не больше десяти минут. Её падчерица это подтвердила.

Месье Лябрюйер сокрушенно вздохнул и спросил с надеждой в голосе:

— Месье Луазон, раз вы снова приехали из Экса, скажите, удалось ли отыскать хоть какие-то зацепки?

— Ничего особенного: лишь следы деревянных башмаков. На данный момент это всё, чем мы располагаем. Не считая, разумеется, ножа, хотя только что мы выяснили, что он принадлежит вам.

— А что тут выяснять, я и раньше этого не скрывал…

— Я обязательно сообщу, как только узнаю что-нибудь новое. А сейчас я вынужден вас оставить.

***

Сыщик напоследок принёс безутешной чете свои искренние соболезнования и отправился поговорить с обнаружившей труп женщиной, которая жила прямо напротив общественной прачечной.