Прекрасная пленница

– Деловая жизнь, пожалуй, покажется вам скучной, – небрежно бросил его собеседник. – Вас манят приключения, не так ли? Впрочем, приключения случается переживать и в Тунисе… даже на улице Каира.

Риккардо едва заметно вздрогнул, но по лицу его хозяина ничего нельзя было прочесть.

– Одними приключениями не проживешь, – был банальный ответ. – Рано или поздно приходится жениться и осесть на место. Да, кстати, – перевел он разговор, – я хотел бы посмотреть тунисную свадьбу.

– Немного бы увидели: несколько мулов, навьюченных предметами домашнего обихода, и несколько мужчин в парадных одеждах; женщины бывают закрыты покрывалами.

– Ох, эти покрывала, – вздохнул Риккардо. – Они каждую женщину превращают в загадку.

– У ваших соотечественников очень превратные понятия о мусульманской женщине. Говорят, будто она бесправна, терпит побои, будто любовь на Востоке – одна только чувственность. – Он рассмеялся. – Аскетическое христианство игнорировало половую жизнь или поносило ее. Брак именовался таинством, а семейная жизнь представляла собой сплошное кощунство. Восток же чтит пол, чтит материнство и с ним вместе – саму жизнь.

Риккардо слушал, наполовину лишь понимая. Этот человек как бы гипнотизировал его.

Было уже поздно, когда он вышел от Конрадена, и он невольно задержался на узкой улице, думая – не покажется ли карета с пунцовыми занавесками. Но не было кареты, не слышно было звона браслетов. Лишь два рослых офицера-зуава, сильно подвыпившие, возвращались из казино. Шел мелкий дождь. Воздух был теплый, как в оранжерее. Избегая авеню де Франс, Риккардо свернул в боковую улицу, как вдруг у него появилось ощущение, будто кто-то идет за ним следом. Он остановился. Никого. Остановился снова. На этот раз неприглядного вида мальчик-араб закуривал папироску на полпути от последнего перекрестка. Бурнус из верблюжьей шерсти был ему очевидно велик, и в руках он держал корзину. Риккардо продолжал свой путь, не обращая на него внимания, но подойдя к следующему углу, обернулся и увидел, что мальчик-араб, подобрав полы бурнуса и держась в тени у самых стен, бегом догоняет его. На этот раз сомнений быть не могло. Этот проходимец следит за ним. Риккардо прижался за углом, и мальчик попал прямо к нему в объятия.

– Пустите меня! – пронзительно закричал он на довольно сносном французском языке.

Риккардо крепко держал малого. Из-под складок бурнуса блеснул стальной клинок.

– Я ничего дурного не делал, – скулил мальчик.

Риккардо вырвал у него из рук кинжал.

– Идем в полицию. Арабской голытьбе не разрешается носить оружия.

– Нет, нет! – торопливо зашептал мальчик. – Я не могу. Я друг вам. Я знаю ваше имя – Риккардо Бастиньяни. Меня послали. Мне надо передать вам кое-что, но я боялся… посреди улицы. Пустите мою руку, я достану…

Риккардо отпустил левую руку мальчика, и тот пошарил у себя на груди под складками бурнуса. При этом на Риккардо пахнуло запахом, от которого кровь бросилась ему в лицо, – резким, пряным запахом, который распространяла вокруг себя Мабрука. Мальчик протянул ему бледно-желтый конверт.

– Теперь пустите меня, – капризно сказал он, – вы делаете мне больно.

Охваченный подозрением, Риккардо сорвал с головы мальчика капюшон бурнуса, совершенно скрывавший его лицо. Показалось густое покрывало.

– Мабрука! Вы! – воскликнул он.

Она тотчас перестала притворяться и заговорила своим обычным голосом.

– Да, я. Письмо от меня. Отпустите меня. Я боюсь, чтобы меня не увидели… с вами.

– Не отпущу. Такой случай в другой раз не представится. Пойдем со мной. Я достану карету, мы опять поедем в Карфаген, Мабрука, на одну эту ночь. – Он говорил, как в лихорадке.

– Я не могу, – возразила она. – Это была безумная затея. Я и без того зашла с вами дальше, чем нужно. Отпустите меня.

– Нет, выслушай меня, Мабрука. Мне надо видеть тебя сегодня. Я не хочу быть обманутым снова. Клянусь, если ты не пойдешь со мной, я не отдам тебя в руки первого попавшегося блюстителя порядка. Выбирай.

Она задумалась.

– Вы живете в доме номер тридцать четыре по улице Медресе эс-Слимания?

– Да.

– Комната ваша выходит на улицу или во двор?

– Во двор.

– На верхнем этаже?

– Да.

Она рассмеялась.

– Хороший номер! Я пойду к вам!

Риккардо немного растерялся.

– Но… это опасно… нас могут увидеть.

– Ключ у вас есть?

– От обеих дверей.

– Я иду с вами. Мы пройдем прямо к вам в комнату. В соседних с вашей комнатах никто не спит?

– Нет, она в стороне от других.

– Идем. Только вы должны обещать, что не будете стараться поцеловать меня, пока мы не обсудим вместе одного дела.

– Обещаю, – сказал Риккардо.

Он был в восторге от ее покорности, хотя покорность эта и смахивала на каприз, и твердо решил быть на этот раз смелее.

Знойный ветер гнал им в лицо мелкий теплый дождь. Это была ночь сирокко, бредовая ночь.

Они скоро дошли до арабского квартала и свернули на улицу Медресе эс-Слимания. Риккардо отпер тяжелую дверь. Мабрука скользнула бесшумно, как тень. Риккардо больше всего боялся наткнуться на Сальваторе, возвращавшегося из казино. Но внутренний дворик был пуст. Они благополучно добрались до комнаты Риккардо.