Прекрасная пленница

– Все удовлетворены, я полагаю, – улыбнулся Джованни. – Я уверен, господин кади, что ящики с книгами и одеждой для ваших бедных студентов прибудут в свое время.

Потерпевший поражение кади, весь бледный от гнева, уселся в свой экипаж. Толпа разошлась.

Риккардо и Джованни поблагодарили начальника станции, гордого сознанием, что он сыграл в этом деле роль Соломона, сдали на его ответственность ящики и, в сопровождении Джузеппе, вышли со станции. Солнце садилось, и рельсы горели, как расплавленные. На белых домах играли красные отблески.

Пока они шли к отелю, небо темнело, краски наката угасали. На юге мрак наступает сразу после захода солнца. Джованни и Джузеппе простились с Риккардо. В гостиной Риккардо застал одну Аннунциату, – Джоконда переодевалась у себя наверху. В комнате, с пестрой деревянной обшивкой, было почти совсем темно. Риккардо привлек Аннунциату к себе и поцеловал ее.

– Ты серьезно хочешь, чтобы мы были друзьями? – спросил он.

Она не отвечала, но и не вырывалась, даже как будто доверчиво прижималась к нему. Он был удивлен. Неужто это та самая девочка, которая с таким негодованием отнеслась недавно к его поцелую? Он целовал и целовал ее, недоумевая, чем объясняется ее покорность. Но вдруг она вырвалась с негромким восклицанием:

– Не надо, Риккардо! Я не могу… – Глаза ее были полны слез.

– Что такое? Что с тобой? – спросил он и, обняв ее, подвел к окну и усадил в кресло.

Потом повернул выключатель.

– Скажи, – уже другим тоном заговорила Аннунциата, – уладилось ли дело? Что это было?

Риккардо улыбнулся.

– Столкновение Джузеппе с таможенными. Пустяки.

– А я испугалась. У меня было такое чувство, будто что-то угрожает нам.

– Надеюсь, оно рассеялось? – шутливо спросил Риккардо.

– Нет… не скажу.

Он рассмеялся и обнял ее за плечи, успокаивая как в тот день, когда умер ее фламинго.

Спустилась ночь. Оставивши на дороге автомобиль под охраной Джузеппе, Риккардо и Джованни в сопровождении одного мальтийца прокрались на вокзал. Но когда, оторвавши одну-другую планку в первой платформе, они хотели вытащить содержимое тайника, – оказалось, что там пусто. Даже циновки были убраны. То же самое повторилось и на остальных платформах. Риккардо внимательно осмотрел вагоны и открыл, что у всех второе дно бесшумно выдвигалось наподобие ящика. Те, кому предназначались ружья, уже успели побывать здесь!

ГЛАВА III

Риккардо чувствовал, что ему не до сна и, глубоко задумавшись, продолжал сидеть в гостиной после того, как его кузины ушли к себе. Потом, надевши шляпу, вышел на свежий воздух.

Он направился к ярко освещенному городу, прошел массивными воротами, которые туземцы называли Баб Джеллэдин, и свернул в крытый рынок, где оказался чуть ли не единственным, если не считать нескольких французских солдат, европейцем. Все лавки так и сияли огнями, напоминая подземный дворец из «Тысячи и одной ночи», а между ними сновала густая толпа – всё тюрбаны и ярко-красные фески.

Из одного угла неслась дробь барабанов и пронзительное пение; протолкавшись вперед, Риккардо увидал несколько десятков юношей, расположившихся кружком на ковре; в центре круга в старинной медной светильне курилось какое-то благовоние. Каждый юноша держал в руках деревянную раму, обтянутую овечьей шкурой, и через равномерные промежутки все они вскидывали свои рамы вверх и разом ударяли в эти своеобразные барабаны, производя неописуемый шум. Затем, опустив свои инструменты, пальцами, перебирали по ним в такт напеву, который напомнил Риккардо слышанное им в Палермо пение псалмов. Зрелище было любопытное, но Риккардо вскоре заметил, что окружающие начинают мрачно коситься на него, и, отойдя, смешался с толпой. Все, кроме одного юноши, в это время умолкли, а солист, раскачиваясь взад и вперед, высоким альтом выводил рулады.

Риккардо хотелось узнать, что все это означает, но араб, к которому он обратился с вопросом, не удостоил его ответом, только окинул высокомерным взглядом. Тут на выручку подоспел подозрительного вида армянин, который заявил Риккардо, что он гид и что эти юноши…

– Кто же они?

– Ученики сиди Абеселема; они заучивают стихи из Корана и после того как повторят их дюженое число раз, становятся неуязвимыми для огня. Так они говорят, по крайней мере. Невежество, месье.

Риккардо повернул обратно, но настойчивый армянин не отставал; он привык наживаться на туристах и не хотел упускать случая. Только когда Риккардо прикрикнул на него, он отошел, ворча себе под нос. Риккардо спокойно продолжал свой путь по запутанным сводчатым переходам, залитым ярким светом ламп, в толпе арабов в праздничных одеждах.

Наконец он уселся в маленькой арабской кофейне и потребовал чашку крепкого сладкого кофе. Не успел еще его кофе остыть, как Риккардо услышал приближавшийся грохот барабана, и в дальнем конце прохода показалась густая шумная толпа с факелами и барабанами. Сидевшие в кофейне арабы вышли на порог.