Прекрасная сторона зла

Звук поворачиваемого в замке ключа не дает мне возможности ответить. Дверь распахивается, и в дом врывается Айлин. У нее красное лицо, она сильно взволнована и тяжело дышит. Замечаю, что она прихрамывает. Увидев в гостиной Рудольфа, корчит недовольную гримасу. Не здороваясь, направляется к лестнице. Вслед за ней вбегает Америго. Он выглядит растерянным. Собирается идти за ней, но, стоя на последней ступеньке, она останавливается и оборачивается к нему.

-– Спасибо, что проводил, но на этом все, – ее голос звучит решительно, но вместе с тем, без агрессии. – Уходи.

Что за метаморфозы произошли за эти несколько часов? Он все-таки стер ей память? От этого предположения меня передергивает. Хочется убить засранца на месте.

– Надо поговорить, – подходя ко мне, бесцеремонно произносит Америго, не обращая внимания на Вагнера, который с трудом сдерживает свое недовольство.

– И как после этого вы можете утверждать, что заботитесь об Айлин, – кивая в сторону Америго, спрашивает Вагнер, – позволяя этому недосуществу ошиваться у вас в доме?

Влияние Рудольфа на меня резко ослабевает. С появлением Америго его поведение резко меняется. Он него веет холодом, надменностью и страхом.

– Полегче со словами, недоумок, – тут же встает в позицию Америго, вытаскивая руки из карманов кожаного пальто.

– Из одной только вежливости по отношению к моему собеседнику сдерживаюсь, чтобы не убить тебя, – хватая его за ворот рубашки, сквозь зубы шипит Рудольф.

– Да кто ты такой вообще? – недоумевает Америго, отталкивая его. Тот пролетает через всю гостиную, ударяется спиной о дверь, сползает на пол. Но тут же вскакивает на ноги. Золотое пламя в его глазах становится агрессивным.

– Отец Айлин, – вскидывая руку вперед, произносит пару слов на каком-то странном языке. Америго издает вопль, и прижав руку к солнечному плетению, падает на колени. Его лицо перекошено от боли и ужаса. Изо рта льется кровь, заливая паркет. Вагнер смотрит на него, и на его губах появляется торжествующая улыбка. Потом переводит взгляд на меня.

– Надеюсь, господин Дорадо, вы оценили щедрость моего предложения и ответите согласием.

– Исцеление… Разве это возможно? – в свою очередь задаю вопрос я.

– Я могу больше, чем вы думаете, – говорит Рудольф. – Для меня нет границ, в которые вы могли бы вписать «невозможно».

Давно я не оказывался перед лицом столь дерзкого искушения. Сохранить жизнь Айлин, снова обрести бессмертие, освободиться от обязанностей опекуна. Для этого нужно всего лишь сказать «да» и нарушить обещание, данное мертвой. Смогу ли потом жить счастливо? Не сочту ли это самой главной ошибкой своей жизни?

Смотрю, как Америго корчится на полу от нестерпимых мук. У него начинается агония. Сколько дней или часов мне осталось до подобного состояния?

– Вы колеблетесь, – замечает Вагнер.

По телу Америго пробегает волна дрожи, и через мгновение он затихает. Сердце останавливается. Тело расслабляется и обмякает.

– Вы же сказали, что не убьете его, – поднимая глаза на Рудольфа, говорю я. – Но тем не менее, он мертв.

– Полноте, Дорадо. Я имел в виду истинную смерть. А то, что с ним сейчас, так, ерунда. Отдых. Вам ли этого не знать? – Рудольф белозубо скалится в улыбке. – Он заслуживает куда больших страданий.

– Каким бы гадом Америго ни был – он мой брат, – не могу понять: это влияние магии или моя кровная связь внезапно взяла верх надо мной? – И я не позволю вам над ним издеваться, чего бы он ни заслуживал.

– Как благородно! А ведь он обрек вас на мучительную смерть, – Рудольф с любопытством смотрит на меня. – Так мы с вами договорились?

– Нет. Я отказываюсь от вашего предложения, Вагнер. И не отдам вам Айлин, – твердо отвечаю я.

– Но вы же понимаете, что я все равно заберу ее у вас. Тогда вы останетесь и без Айлин, и со своими проблемами, – Рудольф не скрывает своего недовольства.

– В таком случае у меня будет шанс отвоевать ее силой.

– Ваше время заканчивается. Вы не сможете победить меня, – медленно, наслаждаясь каждым словом, произносит Рудольф.

– Если он не успеет, я сделаю это за него, – хрипло говорит Америго, приподнимаясь на локте. Быстро он пришел в себя, я даже не заметил, как.

– А вам милейший, уже подписан смертный приговор. Не думайте, что удастся пережить брата! – Рудольф снимает с вешалки пальто, перекидывает его на руку. На пороге оборачивается, смотрит на меня.

– Полагаю… До скорой встречи, Зотикус, – золотистое пламя исчезает из его глаз, возвращая им светло-голубой цвет.

– Надо было сломать позвоночник этой гниде в двенадцати местах. Как думаешь, еще не поздно это сделать? – плюхаясь в кресло, ноет Америго, прижимая руку к груди. Выглядит он плохо. Бледность с синевой разлилась по коже, на висках выступили трупные пятна.

– Может, тебе лучше убраться отсюда? От греха подальше? – предлагаю я.