Прекрасная сторона зла

— Ты понимаешь, сколько лет назад это было? — поднимаясь, говорит она. Открывает дверцу шкафа, прячется за ней и начинает переодеваться. — Двадцать! Мне тогда едва исполнилось шестнадцать, он был старше меня на шесть лет. У него была шикарная машина, и мы часто ездили в лес. Там был небольшой дом, что-то вроде коттеджа. Он любил проводить время вдали от людей и городской суеты. Много читал, играл на пианино, мог медитировать часами. И я смотрела на него, как на Бога… Потому что люди такими не бывают…

Вечером приезжает Ирма. Она привозит одежду для обряда. Белые хлопковые штаны и такую же рубашку для меня. И платье для Айлин. Ужасается тем, как я выгляжу, собственноручно делает для меня ванную с целебными травами, от которых вода становится темно-коричневого цвета. Смешивает в миске глину с каким-то порошком и наносит его мне на лицо.

— Полежишь в ванной двадцать минут, потом смоешь, — говорит она. — На время обряда это поможет затянуться трещинам, и кровь перестанет сочиться.

Ведьма уходит, чтобы помочь Рите подготовить Айлин. Раздеваюсь, забираюсь в воду, от которой щиплет кожу и покалывает все тело. Мысли крутятся вокруг Арсена. Где он сейчас? Не натворил ли с отчаянья глупостей? Справится ли с предательством любимой женщины? Конечно, он уже не юный вампир, который не умеет управлять своими эмоциями, но в такой ситуации, когда душевная боль зашкаливает, легко дать слабину и ошибиться. Потерять в один день лучшего друга и возлюбленную это нелегко. Тем более так. Вспоминаю то время, когда переживал разрыв с Ливией. Те бесчинства, что устраивал, лишь бы забыться. Неужели ему придется пройти через этот же кошмар?

Дверь хлопает, раздаются шаги — и через мгновенье в ванную в верхней одежде, пахнущий ветром и морозом, вваливается Америго. Увидев меня, он складывается пополам и заходится от хохота.

— Нет, ну ты конечно, аристократ, — продолжая хохотать, с трудом выговаривает он.

— У тебя должна быть веская причина, почему ты прерываешь мою великолепную медитацию.

Мой ответ веселит его еще сильнее, и смех становится похожим на истерику. Просмеявшись, он мгновенно становится серьезным. Садится на стиральную машинку и, вытащив из кармана пузырек из темного стекла, ставит его на край ванной.

— Я принес тебе лекарство. Не хочу, чтобы ты разложился во время обряда. Я, конечно, доверяю методам Ирмы, но что-то сомневаюсь, что эта грязь поможет тебе столь же хорошо, как химия Конрада, — говорит он, поправляя черную пиратскую повязку, закрывающую левую глазницу. — Надеюсь, ты понимаешь, что я делаю это исключительно ради Айлин. В ином случае, я бы просто наслаждался твоей беспомощностью.

— Если это продлевает мою жизнь, то мне все равно, как ты это объясняешь, — как можно небрежнее отвечаю я, вытаскивая пробку из пузырька и тут же осушая его. Эффекта, как в прошлый раз, не последовало.

— Твой цинизм хорошеет с каждым годом.

— Я рад, что ты наслаждаешься.

— Лив сказала мне, что вы снова вместе, — помолчав, затрагивает животрепещущую для обоих тему, Америго. — Мои поздравления. Надеюсь, на этот раз будешь более ответственен по отношению к своей женщине.

— Неприятно ощущать себя промежуточным вариантом?

— Есть такое. Но она никогда не давала мне надежду на вечность. Так что прав на претензии у меня нет. Я был готов к тому, что в итоге она выберет тебя, — опуская голову, говорит Америго. — Это был вопрос времени.

— С твоей стороны было оплошностью рассказывать правду.

— Я так не считаю. Выбор должен быть честным. Без условий и каких-то отягчающих обстоятельств. Я люблю ее, а значит, желаю ей счастья. Кто же виноват, что ей для него нужен такой придурок, как ты? — пожимая плечами, заканчивает Америго.

— Если ты все знал с самого начала, зачем было начинать? — от волшебных трав Ирмы у меня все начинает зудеть. Кожа горит огнем, так что хочется содрать ее.

— Затем, что в жизни нет ничего рационального. При желании можно объяснить все, выстроить логическую цепочку, впихнуть туда факты, выявить причинно-следственную связь, вспомнить до кучи про опыт. Но на самом деле — это путь, где ты на каждом шагу хочешь верить в чудо.

— Оно впечатляется и начинает верить в тебя.

— Твое занудство неисчерпаемо. Пошел я, не могу больше видеть твою рожу, — говорит Америго, направляясь к двери. — Поторопись, скоро выдвигаемся.

Когда спускаюсь вниз, Айлин и Ирма уже готовы. Америго развалившись, сидит в кресле и, подперев рукой щеку, смотрит телевизор. Рита, расположившись на диване, сосредоточена на вышивке. Если посмотреть со стороны — вполне обычная картина типичной семейной жизни.

— Наконец-то! — с облегчением говорит Айлин. — Сколько можно копаться? Ты что, красна-девица?

Она нервничает и не может скрыть этого. Ирма смотрит на меня с понимающей улыбкой.

— Пойду разогревать машину, — поднимаясь, говорит Америго. — На улице холод собачий. Посигналю вам, когда все будет готово.

Айлин молча кивает ему. Она выглядит слишком румяной для здорового человека. Глаза блестят. Над губой выступили крошечные капельки пота.