Прекрасная тьма

Она наклонилась и поцеловала меня, ее волосы дождем рассыпались возле моего лица. Я приподнял край одеяла, и она скользнула ко мне, в мои объятия. Я чувствовал жар от ее прикосновений, когда мы целовались. Мы катались по постели. То я был на ней, то она на мне. Жар разгорелся до такой степени, что я уже не мог дышать. Мне казалось, что моя кожа горит огнем, и когда я оторвался от ее губ, так оно и было.

Мы оба были в огне, окруженные языками пламени, взметавшимися выше, чем мы могли видеть, и кровать была совсем не кроватью, а каменной плитой. Вокруг нас все горело желтым пламенем огня Сарафины.

Лена закричала, прижимаясь ко мне. Я посмотрел вниз оттуда, где мы были — на вершине огромной пирамиды из расщепленных деревьев. На камне, на котором мы лежали, был высечен странный символ, что-то вроде символа Темных Магов.

— Лена, проснись! Это не ты. Ты не убивала Мэйкона. Ты не станешь Темной. Это всё Книга. Амма все мне рассказала.

Погребальный костер был для нас, не для Сарафины. Я слышал ее смех — или это была Лена? Я уже не чувствовал разницы.

— Ли, послушай меня! Тебе не надо этого делать…

Лена кричала. Она просто не могла остановиться.

К тому времени, как я проснулся, пламя поглотило нас целиком.

— Итан? Просыпайся. Мы должны идти.

Я сел, тяжело дыша и обливаясь потом. Вытянул перед собой руки и не увидел ничего — ни пламени, и даже ни царапины. Это был просто кошмар. Я огляделся. Лив и Линк уже встали. Я потер лицо. Мое сердце все еще колотилось, как если бы сон был реальностью, и я чуть не умер. Чей это был сон, мой или Лены? Неужели именно так и должно все закончиться для нас? Огнем и смертью, как того хотела бы Сарафина.

Ридли сидела на камне, посасывая леденец, что смотрелось довольно патетично. За эту ночь она, видимо, перешла из стадии шока в стадию отрицания. Она вела себя так, как будто ничего не произошло. Никто не знал, что сказать. Она была как один из тех ветеранов войны, страдающих от посттравматического синдрома, которые приходят домой и думают, что они все еще на поле боя.

Она уставилась на Линка, откинув волосы и глядя на него выжидающе:

— Почему бы тебе не подойти сюда, Горячий Парень?

Линк дохромал до моего рюкзака и вытащил бутылку воды:

- Я — пас.

Ридли сдвинула солнечные очки на макушку и уставилась на него еще пристальнее, что окончательно дало нам понять, что ее силы исчезли. В свете дня, глаза Ридли были такими же синими, как и у Лив.

— Я сказала, иди сюда, — Ридли задрала и без того короткую юбку до самого бедра, покрытого синяками. Мне стало жаль ее. Она больше не была Сиреной, она стала обычной девушкой.

— Зачем? — Линк не клюнул.

Язык Ридли уже был ярко-красным, когда она последний раз лизнула леденец:

— Разве ты не хочешь поцеловать меня?

На секунду я подумал, что Линк подыграет ей, но это лишь отсрочило бы неизбежное.

— Нет, спасибо, — он отвернулся, и было очевидно, что он чувствовал себя виноватым.

Губы Ридли задрожали.

— Может быть, это временно, и мои силы вернутся, — она пыталась убедить себя больше, чем кто-либо.

Кто-то должен был сказать ей. Чем раньше она осознает реальность, тем скорее сможет двигаться дальше. Если сможет.

— Я думаю, что они действительно исчезли, Ридли.

Она резко обернулась на меня, ее голос дрожал:

— Ты этого не знаешь. То, что ты встречался с Магом, не означает, что ты в этом что-нибудь понимаешь.

— Я знаю, что у Темных Магов желтые глаза.

Я услышал, как вздох застрял у нее в горле. Она схватилась за край своей грязной майки и задрала его вверх. Ее кожа была гладкой и все еще золотистой, но татуировки, окружавшей ее пупок, не было. Она провела руками по животу, а затем рухнула на колени.

— Это правда. Она действительно забрала мои силы, — Ридли разжала пальцы, позволяя леденцу упасть в грязь. Она не издавала ни звука, но слезы бежали по ее лицу двумя серебристыми дорожками.

Линк подошел и протянул руку, чтобы помочь ей подняться: