Прекрасное чудовище

— Да, это единственная причина, по которой ты это сделал. Я улыбаюсь. — Ты заставляешь меня чувствовать себя достойным. И компетентный. Только когда я с тобой, Рафаэль, мне не нужно доказывать себя. Всю свою жизнь я слышал, какая я красивая, словно я какой-то дорогой предмет мебели. Приятно для глаз, но легко забывается, когда зрители переходят в следующую комнату. Лишь однажды ты назвал меня красивой, и все же ты заставляешь меня чувствовать себя такой, какая я есть, каждый божий день. Не снаружи, а внутри.

Рафаэль берет мой подбородок между пальцами. Уголок его губ изгибается в едва заметной ухмылке. — Ты сейчас напрашиваешься на комплименты, Василиса?

— Может быть? — Я нюхаю.

— Ты такая красивая, что каждый раз, когда я с тобой, мне хочется ущипнуть себя, чтобы доказать, что ты настоящий. Он притягивает мое лицо ближе к своему. — И внешне ты тоже симпатичный.

От меня ускользает что-то среднее между смехом и хныканьем. Положив ладони на его щеки, я прижимаюсь к нему губами. — Я никогда не прощу тебя за то, что ты позволил себя застрелить. И я никогда не прощу своего отца.

— Не будь с ним так строг. На месте Романа я бы сделал то же самое. Он кусает мою губу. — Он знает, что мы женаты?

— Неа.–

— Я уверен, что он будет в восторге.

— Он немного поворчит, но…

— ЧТО?! — За пределами комнаты раздается громкий мужской крик. — Этот сволочь заставил мою маленькую девочку ВЫХОДИТЬ ЗА НЕГО?–

Дверь распахивается с такой силой, что врезается в соседнюю стену, и мой отец входит внутрь. Разгневанный даже близко не может описать выражение его лица. Необузданная ярость. Дикое негодование. Его дыхание глубокое и медленное. Звук, похожий на бычье фырканье, вырывается из его груди с каждым выдохом. Картина становится еще более совершенной благодаря тому, как его ноздри раздуваются при каждом вздохе.

— Ты! — он ревет. — Ты замышляешь— вдох — лжешь— вдох — воруешь. ублюдок.

— Римский! — Где-то позади него раздается визг матери, и через секунду она протискивается между телом отца и дверным косяком. Затем она прижимает ладони к его груди. — Оставь их в покое!–

— Я собираюсь убить его! — Папа кричит, а мама пытается вытолкнуть его из комнаты. — Я сдеру с него шкуру живьем и повешу его шкуру на окно моего кабинета в качестве занавески!–

— Не обращай на него внимания—, — щебечет моя мама, ухмыляясь нам через плечо. — Он просто очень взволнован этой новостью и не может найти слов, чтобы выразить свое счастье. Не так ли, котик?

— Я не буду использовать нож, о нет—, — продолжает реветь пахан, пока мама отталкивает его назад. — Я воспользуюсь чертовой картофелечисткой. У тебя получатся потрясающие шторы из мешковины, Де Санти! И каждый раз, когда твои остатки шуршат на ветру, я буду вспоминать твои крики агонии!–

— Мы вернемся позже, — шепчет мама с немного комичным, раздраженным видом и захлопывает за ними дверь.

Я смотрю на Рафаэля.

На его лице очень самодовольная улыбка. — Хорошо. Не думаю, что в ближайшее время мы вместе отправимся на рыбалку.

Я смеюсь и целую его.

Эпилог

Месяц спустя

Перед нами маячит двухэтажный современный белый дом, залитый мягким светом заката. Дом моего тестя. Я паркую машину на пустом месте рядом с клумбой и глушу двигатель.

— Помни, о чем мы договорились—, — говорит Василиса, проверяя свой макияж в зеркале солнцезащитного козырька. — Ты не рассердишь моего отца. Он все еще злится на тебя за то, что ты — украл— день моей свадьбы. Это будет наш первый. хм, обычная встреча с моей семьей, так что давайте будем вести себя цивилизованно.

— Конечно. — Я беру тюбик туши из ее рук и бросаю на сиденье позади себя.

— Привет! Что-

— Я буду вести себя хорошо. Но я думаю, мне нужен какой-то стимул. Я отодвигаю сиденье назад, затем обхватываю руками ее тонкую талию и поднимаю ее через консоль к себе на колени.

— Рафаэль, мы не будем заниматься сексом на подъездной дорожке к моему отцу.

— Нет? — Я расстегиваю первую пуговицу ее шелковистой блузки. — Если ты забыл, мой врач сказал, что я все еще выздоравливаю. Никаких стрессовых ситуаций не допускается. И одна часть моей анатомии сейчас испытывает сильный стресс. Я раздвигаю края ее блузки и прикусываю ее грудь.

— Мы можем поработать над успокоением твоего члена после ужина, — бормочет Василиса.

Моя рука скользит вниз по ее грудной клетке, затем ниже, обхватывая ее обнаженную киску. Ее атласные трусики забыли где-то в моем самолете. Проведя большим пальцем между ее гладкими складками, я нахожу ее сладкий бутон и начинаю кружить. Сначала пара легких движений, затем я нажимаю чуть сильнее, прежде чем скользить пальцем в ее тепло.

— Передумали? Я продолжаю дразнить ее клитор большим пальцем, слушая ее тихие стоны удовольствия.

— Ага, — задыхается Василиса, водя по моему пальцу и расстегивая молнию на моих штанах.

Я тверд как чертов камень, до боли. Я почти кончил, когда она обхватила мой член рукой, чтобы вытащить его. Степень, до которой я одержим своей женой, не имеет себе равных. Ей достаточно прикоснуться ко мне — или просто пригрозить перерезать мне горло — и мне конец.