Прекрасное чудовище

— Я рад видеть тебя сегодня вечером—, — говорит он с ехидной улыбкой, приближаясь. — Особенно в такой прекрасной компании.

Взгляд Назарио прикован к Василисе, его глаза пожирают ее. Ярость и ревность, словно расплавленный чертов камень, кипящий прямо под поверхностью, взрываются в моей груди, пока я смотрю, как он протягивает к ней руку.

— Дотронься до нее, и я сверну тебе шею, — говорю я по-итальянски, затем притягиваю Василису ближе к себе и переключаюсь на английский. — Это Назарио Бьяджи. Один из моих деловых партнеров.

Глаза Назарио вспыхивают от удивления, но он быстро скрывает это и кокетливо ухмыляется. — Всегда приятно познакомиться с одним из Рафаэля. засахаренные удовольствия. У этой дамы есть имя?

Кровь окрашивает мое зрение, пока я пытаюсь совладать с непреодолимым желанием ударить его по лицу за то, что он посмел улыбнуться моей женщине. Назарио всегда флиртовал, но мне было плевать, когда он раньше глазел на мои связи или когда он сверкал им ухмылкой. Возможно, он богатый магнат строительной отрасли, но его богатство даже близко не сравнится с моим. Я мог бы купить все, что у него есть, в мгновение ока. Ни одна женщина никогда не бросит меня ради него. Кроме нее. Потому что, судя по всему, мои деньги ее нисколько не интересуют.

— Я рада познакомиться с вами, мистер Бьяджи—, — щебечет Василиса, ее слащавый тон пронзает меня прямо в сердце.

Он ей нравится. Конечно, она это делает. Женщины всегда по уши влюбляются в Назарио, и они бы это сделали, даже если бы в его имени не было ни цента. Полагаю, член-карандаш очень красивый. Зависть хватает меня когтями, разрывая мои внутренности на куски.

— Даму зовут Мишка, а я кислая, — с улыбкой продолжает Василиса. — И я был бы очень признателен, если бы ты перестал пялиться на мою грудь.

У меня кружится голова. — Ты глазел на декольте моей женщины? — рычу я, снова переключаясь на итальянский.

— Нет, совсем нет. Назарио делает шаг назад и откашливается. — Мой отец хотел, чтобы я передал послание. Около недели назад в Палермо были найдены мертвыми несколько бойцов Коза Ностры, у них отсутствовали языки. Папа был обеспокоен тем, что ты, возможно, имел к этому какое-то отношение.

— Ой? Он поделился своими опасениями с доном?

— Да. Калоджеро заверил его, что их убила банда из Трапани. Он наклоняет голову, глядя на меня с подозрением. — Значит, это все-таки не твоя работа?

— Я бы убил людей моего крестного отца только в том случае, если бы он нарушил условия нашего соглашения. Но дон никогда не пойдет против своего слова, не так ли?

— Конечно, нет. — Он кивает, и его голос становится ниже. — Но если что-нибудь подобное когда-нибудь произойдет, мой отец хотел бы узнать об этом первым.

— Ну, дайте знать младшему боссу, что я буду иметь это в виду. Я крепче хватаю Василису за талию и подхожу к стойке. — Пойдем выпьем.

— Мармеладный мишка? — спрашивает Рафаэль, когда мы подходим к бару.

— Похоже, подходящее название для глазной сладости. Я пожимаю плечами. — О чем была эта дискуссия? Это звучало довольно серьёзно.

— Назарио тонко сообщил мне, что мой крестный отец, похоже, теряет поддержку некоторых членов Коза Ностры.

— Они собираются отстранить его от власти?–

— Если он облажается, то да. Он передает мне напиток, поданный ему барменом.

— В мире Коза Ностры никогда не бывает недостатка в драме. Я делаю глоток напитка. — Виноградный сок? Действительно?–

— Я заметил, что алкоголь тебе не нравится. Он кладет руку мне на поясницу и ведет нас обратно к смешавшейся толпе.

Эта коктейльная вечеринка проходит в вестибюле старинного здания. Большое фойе имеет куполообразный потолок, украшенный замысловатыми нарисованными вручную сценами, изображающими пышные райские сады. Сложные детали повсюду — стены, колонны, инкрустация из цветного мрамора.

Мой взгляд скользит по кафельному полу с невероятной цветочной мозаикой, затем по богато украшенным окнам от пола до потолка и останавливается на лепном декоре и огромных старинных картинах.

— Не думаю, что я когда-либо был в таком красивом здании—, — шепчу я.

— Это был летний особняк дворянина семнадцатого века, который разбогател благодаря торговле шелком—, — говорит Рафаэль. — Он проиграл его в карточную игру, и за следующие четыреста лет собственность несколько раз переходила из рук в руки. Когда два года назад его выставили на продажу, он представлял собой практически руины. Полная реставрация заняла почти полтора года.

— Я не могу поверить, что они сохранили все по-прежнему. Даже настенные росписи?

— Это называется фрески. И да, они тоже были восстановлены.

Мой взгляд возвращается к нему. — Ты знаешь нового владельца?

— На самом деле неплохо. Беспринципный ублюдок этот. Но у него слабость к культурным реликвиям, — Рафаэль протягивает руку и касается моей щеки костяшками пальцев, — наследие. и. злющий маленький хакер, который продолжает отвергать его дары.