Прекрасное далеко

Он уже закрывал «форестер», как тихо подкатила патрульная машина. Николай спокойно, деловито захлопнул дверцу – всем видом демонстрируя, что он - не их клиент. Обычный жилец дома возле своей машины, совсем не подозрительный...

Патрульных «эцилоппов» он очень не любил. Пару раз был ими обчищен, а один раз его даже отправили в вытрезвитель, задержав возле самого дома. Николай тогда выпил всего две бутылки пива – обычный пятничный послеработный расслабон, просто смешно для его комплекции. Но это не имело значения: от него «пахло спиртным», и он попал под план по сбору пьяных... В вытрезвителе, на безукоризненно вежливую просьбу Николая отпустить его, совершенно нормального и адекватного, в связи с явным недоразумением – внезапно набросились вчетвером, придушили дубинкой, и оставили голого до утра в холодной бетонной камере. Стоит ли упоминать, что наутро ему вернули пустой кошелёк, без трёх тысяч, которые были там до задержания... «Был доставлен в бессознательном состоянии, в тяжёлой степени опьянения. Денег при себе не имел».

Поэтому Николай, умом понимая, что не все менты сволочи, что всё-таки худо-бедно они ограждают общество от криминала, и даже, говорят, гибнут под бандитскими пулями - тем не менее, старательно держался подальше, и твёрдо усвоил: при встрече вести себя как со стаей собак - не показывать страха и не делать резких движений...

Вдруг он обмер: у Андрея ведь не было документов! По спине его побежал нехороший липкий холодок...

«Езжайте мимо... езжайте мимо... ничего подозрительного...» - отчаянно заговаривал патруль Николай.

Но патруль мимо не проехал, а остановился. Недвусмысленно рядом с ними.

По их душу.

Из машины грузно полезли три хмурых сержанта в чёрных бронежилетах, гремя «суками», обступили, и потребовали предъявить документы. Раньше таким тоном требовали двадцать копеек...

- Это мой друг, из Новгорода, - как можно спокойнее сказал Николай, протягивая свои права и показывая на Андрея.

- Разберёмся, - ледяным тоном ответил старший наряда. Один сержант, присев на корточки, стал ощупывать швы на брюках Николая. Другой сержант занялся Андреем. Старший лениво стоял в сторонке, страхуя.

- Это что?! – грозно спросил первый сержант. Он сунул руку Николаю в карман джинсов, повозился там, и достал свёрнутый комочком фантик от жевательной резинки. Ощущение было омерзительное, как в детстве, когда гопники выворачивали карманы. Только вот драться сейчас никак нельзя было... Сержант, тем временем, развернул фольгу. В глазах его мелькнуло разочарование – наркотиков там не оказалось.

- Придётся проехать с нами, - хмуро сказал старший Андрею. Его тут же взяли под руки и усадили в машину.

- Мужики, - тихонько обратился Николай к старшему, дружелюбно показав ладони, - давайте как-нибудь решим этот вопрос... Ну, на стройке у меня парень работает...

- Разберёмся, - безжалостно повторил старший, - у меня ориентировка. - Он сел рядом с водителем и взялся за хрипящую рацию. Андрея было еле видно сквозь блики стекла: он сидел на заднем сидении, худой и маленький, стиснутый с боков сержантскими бронежилетами.

- «ЛИПИЦЫ», Я – «СУЗДАЛЬ-ДВА», ЗАДЕРЖАН ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ...

- ВАС ПОНЯЛ, «СУЗДАЛЬ-ДВА».

Патрульная машина укатила, оставив Николая в бессильном одиночестве.

«Подозреваемый?! Ориентировка?!»

Николай выматерился – злобно и незамысловато - и в ярости пнул колесо «форестера». «Форестер» жалобно взвыл сигнализацией.

И телефон – молчит... Как выпить – так нельзя; а как в ментуру – так пожалуйста?! С-суки...

7.

Дежурный – тощий старлей с ничего не выражающими глазами - покосился в открытую дверь и быстро показал два пальца, белых и чистеньких. Николай достал две тысячи, тихонько сунул дежурному. Тот, всё косясь на дверь, неуловимым бесшумным движением взял, и пошёл к обезьяннику греметь ключами. Через минуту он вывел бледного Андрея.

- Всего доброго, - зверски оскалился Николай дежурному, в светском полупоклоне.

Андрей отрешённо молчал – и в райотделе, и по пути до машины.

- Ну что - в милицию замели, дело шьют? – Николай нагнулся к севшему в «форестер» Андрею, глаза его горели довольным жёлтым пламенем.

Но Андрей не улыбнулся.

- Нет такого народа, которого нельзя посадить в Бастилию, - неунывающе заметил Николай, садясь за руль. – Придётся тебя пивом отпаивать.

- Спасибо, Николай, - Андрей смотрел перед собой, – за заботу. В милиции меня проверили по базе – я назвал свой грозненский адрес. Меня и вправду больше нет. И моей Октябрьской площади – тоже больше нет...

Повисло тяжкое молчание. Николаю очень хотелось как-то заговорить зубы Андрею, но по-настоящему подходящих слов не находилось. Он стал импровизировать, в надежде что кривая вывезет.

- Ты пропал без вести. С семьёй, - рассудительно начал он. – Это может означать, что тебя там просто нет. Ты учёл будущее и смылся...

Мысль Николаю понравилась, он хотел её развить – но Андрей внимательно взглянул на него, и печально улыбнулся:

- Ты-то сам в это веришь?..