Прекрасное и истина

[«“Курс позитивной философии” обосновывает новую науку – социологию…», – писал Арон, – благодаря чему признается приоритет целого над частью и синтеза над анализом. «Конт, с его злоупотреблением логикой, свойственным великим и некоторым невеликим людям, исходит из единства человечества и намечает в качестве цели социологии изучение истории человеческого рода»[235]. Поэтому позитивистская философия, по замыслу ее основателя, вбирает в себя достижения всех существующих наук: «Новая общественная наука, предлагаемая Контом, оказывается исследованием законов исторического развития. Она основывается на наблюдении и сравнении, а значит, на методах, сходных с теми, которые используют другие науки, особенно биология; но сферы применения этих методов будут уточнены, так сказать, с помощью ведущих идей позитивистского учения, его синтетической концепцией статики и динамики. Служит ли это пониманию строя данного общества или основных направлений истории – в обоих случаях разум подчиняет отдельные наблюдения предшествующему постижению целого»[236].]

Однако исследовать мораль, не изучив реальную ситуацию жизни человечества, было бы столь же бесполезно и смешно, как и обращаться к социологии, не проведя до этого достаточной подготовки в области биологии, или к последней – без физико-химической подготовки, очевидным образом зависящей от астрономических и математических исследований, поскольку проблема силы тяготения, довлеющая во всей физике, сама по себе носит астрономический характер и остается неприступной, в случае если у нас нет достаточного знания о математических формах.

Из того что каждая наука зависит от предшествующих ей, не следует делать вывод, что первая среди них является наиболее значительной из всех, в чем убеждают себя обуреваемые гордыней специалисты. Первая из наук – если подразумевать под ней ту, с которой нужно начинать, – окажется также самой абстрактной из всех и наиболее бессодержательной и бедной в случае рассмотрения ее в качестве цели; каждая последующая наука более богата, в большей степени плодоносна и находится ближе к проблемам человечества; поэтому она всегда характеризуется законами, которые ей присущи и которые предшествующие науки никогда не сумели бы разгадать. Однако только предшествующая наука благодаря имеющейся у нее власти может придать форму законам той науки, которая следует за ней: например, уравнение дает форму физике, равновесие устанавливает законы в химии, энергетика господствует в биологии, а биология обусловливает подлинную социологию, в чем специалист слишком часто усматривает объяснение собственному тираническому поведению.

Тенденцию, корректируемую подлинно энциклопедической культурой и сводящую каждую науку к предшествующей, мы назовем материализмом, который представляет собой всего лишь обоготворение абстрактных форм. И намерение свести механику к абстрактной математике слово «материализм» характеризует ничуть не хуже, чем тенденцию подчинить социологию биологии, вплоть до сведения всех социальных законов к условиям воспроизведения, питания и климата.

[Ср.: «Тремя всеобщими источниками общественных изменений являются, как мне представляется: 1) раса; 2) климат; 3) обственно политическая деятельность, рассматриваемая во всей полноте ее научного развития. Мы пока не выясняем, соответствует ли историческая важность этих источников данному порядку их перечисления»[237].]

Подобное искажение более известно под именем исторического материализма.