Прекрасное искупление

Я подошел поближе. Через кухонное окно я мог видеть, как Эмма сидела за нашим старым деревянным столом, вероятно, разгадывая кроссворд. Я так хорошо помнил поскрипывание ее карандаша № 2, что почти слышал его.

Я пересек лужайку и остановился на подъездной дорожке прямо под окном. На этот раз, я почти радовался, что никто не видит меня, потому что подглядывание в окна по ночам, заставляет даже самых миролюбивых гэтлинцев доставать свои ружья. С другой стороны, была масса других вещей, которые могли бы вызвать у местных желание достать ружье.

Эмма глянула в темноту, как олень на свет фар. Я мог бы поклясться, что она видела меня. Когда реальные фары мелькнули у меня за спиной, и я понял, что это не на меня смотрела Эмма.

Это был мой папа, на старом Вольво моей мамы. Он проехал по дороге сквозь меня, как будто меня там и не было.

Хотя, о чем это я? Меня там и не было.

Я стоял перед домом, который собственноручно перекрашивал почти каждое лето, и протянул руку, чтобы коснуться краски. Моя рука соскользнула в стену

Она провалилась внутрь, как тогда, когда я запускал ее в Волшебную дверь Lunae Libri, которая выглядела, как обычная старая решетка.

Я отдернул свою руку и уставился на неё.

Выглядела нормально, вроде.

Я сделал шаг вперед, в стену, и почувствовал себя загнанным в ловушку. Все тело горело, как будто я зашел в камин. Проводить руками через стену - это одно дело, но попасть туда всем телом - это совсем уже другое.

Я пошел к входной двери. Ничего. Не получалось даже пнуть ее. Я попробовал окно над кухонным столом, и то, которое над раковиной. Я попытался влезть через задние окна и боковые, и даже через дверцу для кошки, которую Эмма установила для Люсиль.

Безуспешно.

Когда я вернулся к кухонному окну и увидел, что делала Эмма, я, наконец, понял почему так происходило. Это не был кроссворд из Нью-Йорк Таймс и даже не "Звезды и Полосы". У нее была игла, а не карандаш, в одной руке, и ткань, вместо газеты, в другой. Она делала то, за чем я наблюдал ее уже тысячу раз, и это не имело ничего общего с улучшением чьей-либо лексики или выуживанием Нью-Йоркских острот.

Это было связано с безопасностью человеческих душ … безопасностью всего округа Гатлин.

Потому что Амма зашивала маленький пучок трав в один из своих небезызвестных колдовских мешочков, такие же я находил в своих ящиках и под матрасом, а иногда даже в собственных карманах. Учитывая, что я не мог и шагу в дом сделать, она, должно быть, шила их без остановки, с тех пор как я спрыгнул с водонапорной башни.

Как обычно, она использовала свои чары, чтобы защитить усадьбу Уэйтов, и не было никакой возможности обойти их. Извивающиеся по подоконнику дорожки соли были намного толще, чем обычно. Впервые у меня не возникло сомнений, что ее сумасшедшие защитные приемы действительно охраняли наш дом от атак духов. Впервые, я заметил странное свечение от соли, как будто, сила которую она источала, пропитала воздух вокруг подоконников.

Великолепно.

Пока я пытался хоть как-то избавиться от завесы, мой взгляд упал на лестницу, ведущую в подвал с консервами Эммы. Я подумал о секретной двери в задней части этой комнаты из полок, которая, вероятно, использовалась как выход на Подземную Железную дорогу. Я попытался вспомнить, где тот туннель заканчивался … там мы нашли Temporis Porta, волшебную дверь, которая открылась в Дальнюю Сторожевую Башню.

Тогда я вспомнил о люке туннеля, выходящего на поле через Трассу №9. Когда-то выбраться из дома с его помощью; Быть может, в этот раз он поможет мне попасть внутрь.

Я закрыл глаза и изо всех сил подумал о том месте. Раньше мне не удавалось перемещаться через попытки представить себя где-то. Но это не значит, что я не могу попробовать еще раз. Мама говорила, что у нее это именно так и работало. Может быть, мне нужно лишь хорошенько представить себя в нужном месте, и тогда я смогу найти туда дорогу. Вроде как рубиновые туфельки из Волшебника страны Оз… только без туфелек.

Я подумал о ярмарочной площади.

Я представил сигаретные окурки, сухую траву, и жуткую грязь с небольшими островками чистой земли из-под давно разъехавшихся ярмарочных трейлеров и палаток.

Ничего не произошло.

Я попробовал снова. По-прежнему ничего.

Я не представлял, как это делает среднестатистический Призрак. Что поставило меня перед выбором среди десятка тупиковых вариантов. Я почти сдался и просто пошел вперед, размышляя, мог ли я так добраться до Трассы № 9, я мог бы, например, доехать на ничего не подозревающем пикапе.

А когда это показалось невозможным, я подумал об Эмме. Я думал о своем желании попасть домой, которое было так сильно, что я мог бы попробовать его, словно полную тарелку с тушеным мясом Эммы. Я думал о том, как сильно я скучал по ней, как хотел ее обнять, получить нагоняй и развязать ее фартук, как делал всю свою жизнь.

В тот самый миг, как эти мысли четко сформировались в моей голове, ноги начали гудеть. Я посмотрел вниз, но не увидел их. Я чувствовал себя таблеткой аспирина, которая попала в стакан с водой, все вокруг меня начало пузыриться и шипеть.

И я исчез.