Прекрасное разнообразие

— Вы знаете, что при столкновении материя и антиматерия аннигилируются. Создают небытие, так сказать. Теоретически во Вселенной не может быть никакой реальной материи, потому что во время Большого взрыва они должны были уничтожить друг друга.

— И несмотря на эту теорию, антиматерия продолжает существовать? — спросил Уит.

— Совершенно верно. Дирак[73] догадывался об этом еще в тысяча девятьсот двадцать восьмом году. Он понял, что антиматерия где-то скрывается.

Голос у него был очень усталый.

— Интересно, — сказал я.

Отец снова посмотрел на экран:

— Когда-нибудь мы сможем ответить, где во Вселенной скрывается антиматерия и почему она иногда появляется как бы ниоткуда.

— Уже поздно, — напомнил Уит.

— Но смерть — это не антиматерия, — продолжал отец.

— Скоро солнце взойдет, — настаивал Уит.

— И смерть, и антиматерия представляют собой нечто негативное, но смерть — это просто банальность.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, хотя и понимал, что надо не поддерживать разговор, а попытаться вытащить его отсюда.

— Я имею в виду, что аномалией является жизнь, а не смерть.

— Сэм, пора уходить, — сказал Уит. — Надо дать отдохнуть этим ребятам.

— Уит, можно, я поиграю еще немного? А ты поспи, если хочешь.

— Ладно, — согласился астронавт.

Мы с ним устроились в креслах и задремали. Отец продолжал возиться в своей субатомной песочнице.

Я хотел бы написать, что в 4 часа 15 минут утра 11 мая 1988 года Сэмюэль Нельсон открыл доселе неизвестную науке частицу. Или что он объяснил парадокс, согласно которому материя и антиматерия не всегда уничтожают друг друга. Я описал бы, как по экрану его монитора прошел луч света, подобный блеснувшей на солнце бритве. Как отец разбудил нас с Уитом и объявил об этом — срывающимся голосом человека, который только что обнаружил, где спрятан ковчег Завета или саван Христа. Но на самом деле случилось другое. Именно в это время он разбудил нас, и мы увидели, как изменилось его лицо. Это было лицо человека, смирившегося с тем, что он умрет, не сумев принести достойную жертву на алтарь науки, что его именем не назовут какую-то новую часть атома. Рот у него запал, как у мертвого, зрачки были расширены, и в них отражались лампы дневного света центра управления Ускорителем.

Я не стал расспрашивать его о подробностях эксперимента. Нас довезли до парковки. Когда микроавтобус проезжал через главные ворота, охранник помахал нам рукой на прощание. На улице было еще совсем темно. На фоне неба смутно вырисовывалась собачья челюсть гор Санта-Круз. Мы подошли к «олдсмобилю». Отец не отрывал глаз от земли.

исторические покушения после 1865 года / 14 апреля 1865 года президент авраам линкольн убит джоном уилксом бутом / 13 марта 1881 года русский царь александр второй / 2 июля 1881 года американский президент джеймс а. гарфилд

32

Мы вернулись в гостиницу. Отец проспал целые сутки, до следующего утра. Проснувшись, он продолжал некоторое время лежать неподвижно, глядя в потолок, а потом позвал меня.

— У меня левый глаз ничего не видит, — сказал он, прикрывая рукой правый. — Совсем ничего.

Вошел Уит и встал рядом со мной.

— Позвони маме, скажи, пусть прилетает сюда, — продолжал отец. — В Стэнфорде хорошая больница, отвезите меня туда. — Он повторил последнюю фразу еще раз, а потом объявил: — Я написал «завещание о жизни».[74] Не хочу, чтобы мое существование поддерживали искусственно: никаких дыхательных аппаратов и никакой стимуляции сердца. Документ лежит в кармане моего пальто.

Мы помогли ему встать, отвели в ванную и вымыли. Потом Уит отыскал номер больницы в местной телефонной книге и позвонил.

— Поедешь на «скорой» или на нашей машине? — спросил он у отца.

— На нашей.

Я позвонил маме и сказал:

— Будет лучше, если ты приедешь.

— Передай ему трубку, — велела она.

— Привет. Извини, что причиняю тебе такие неудобства, — сказал отец в телефон. — Я знаю. Да. Я люблю тебя, Синтия. — Он положил трубку.

Мы спустились по лестнице и рассчитались у стойки гостиницы. Поскольку один глаз у него ничего не видел, отец шел неуверенно, покачивающейся походкой. Мы доехали до Медицинского центра Стэнфордского университета — больницы, славившейся своими нейрохирургами. Тут неожиданно обнаружилось, что отец прекрасно ориентируется в этом месте, — он все заранее внимательно изучил.

Его приняли в крыле, где содержались смертельно больные — СПИДом, раком, эмфиземой. Быстро сделали все необходимые анализы, томографию и рентген. Отец попросил меня прикрепить «завещание о жизни» к спинке его кровати над головой, что я и сделал.

— Когда они поддерживают жизнь до конца, то зарабатывают кучу денег, — сказал он. — А смерть сама по себе — штука бесплатная.