Прекрасное табу (СИ)

Мои размышления прервала открывшаяся дверь в комнату. Подумала, что это горничная, поэтому даже не повернулась. Но по шагам поняла, что это Михаил. Когда обернулась, он уже был подле меня. Сердце бешено заколотилось.

— Ты уже вернулся, — удивлённо посмотрела на него.

Михаил положил руки мне на плечи и, поглаживая их, сказал:

— Соскучился сильно. Вот и решил вернуться на день раньше.

Он был в хорошем настроении. Мужские ладони скользнули по плечам к шее. Поглаживая её, цепляли, выбившиеся из собранных наверх волос, завитки. Губами прислонился к моему виску, и пряный аромат его парфюма, смешанный с запахом сигаретного дыма, ударил по моим рецепторам. Соколовский неотрывно смотрел на меня в отражении зеркала, а его пальцы скользнули по коже вниз, в запах махрового халата.

— Принимала душ? Умопомрачительный запах, — горячо прошептал, поглаживая подушечками пальцев сосок. — Скучал по нему.

По телу прошла мелкая дрожь, дыхание замедлилось. Он языком очертил влажную линию по краю моего уха, сжал всей ладонью грудь и издал низкий, грудной стон. Я закрыла глаза, сглотнув тугой ком. Не в силах была уже продолжать эту игру. С каждой секундой становилось всё труднее сдерживаться и притворяться.

Неожиданно Михаил отстранился, а я так и сидела с закрытыми глазами, словно боялась посмотреть на него. Через пару секунд холод металла обжёг кожу. Я открыла глаза, а Соколовский застегнул замок на моей шее. Внушительное бриллиантовое колье ослепило своими переливами отражающихся в камнях лучей зимнего солнца. Тонкое на шее оно треугольником спускалось ниже, последним камнем почти доставая до ложбинки. Такое можно надеть только к платью с очень глубоким декольте. Смотрела как заворожённая, но эмоций никаких не испытывала, поэтому притворно восхитилась, легко коснувшись пальцами ослепляющей красоты.

— Мишель… это… — изобразила потерю дара речи от восторга, и мужчина самодовольно улыбнулся.

— Нравится?

— Очень.

— Это ещё не всё, — он отошёл к кровати.

На ней лежал чехол для одежды, который я даже не заметила, потому что не смотрела на него, когда он вошёл. Михаил расстегнул молнию, и моему взору предстало манто средней длины из баргузинского соболя. Тёмно-шоколадный, почти чёрный мех переливался серебристо-лунным блеском и отличался большим количеством «седых» волосков, что говорило о его высокой стоимости. Соколовский, раскрыв шубу, приблизился ко мне. Он наблюдал за моей реакцией, и я старалась… очень старалась показать искреннее восхищение. Хоть я совсем не была фанатом меха и бриллиантов, но не оценить красоту подарков не могла.

— Восхитительно, — провела рукой по мягкому шелковистому меху и повернулась в нему спиной, чтобы он мог надеть подарок на меня

— Разденься, — услышала твёрдый приказ, ощутив затылком его горячее дыхание.

Послушно развязала пояс халата и, стянув с плеч, позволила ему упасть на пол.

— Всё снимай, — вкрадчиво произнёс он.

Медленно сняла трусики, оставшись перед мужчиной полностью обнажённой. Михаил поднёс шубу ближе, и я покорно просунула руки в укороченные и широкие рукава. Шёлковая подкладка приятной прохладой окутала моё тело, а мех по краям приятно защекотал кожу. Соколовский, взяв меня за плечи, подтолкнул к зеркалу. Я посмотрела в отражение: мягкие складки расширенного манто переливались серебристым блеском, тёмный мех оттенял светлую кожу обнажённого тела, а бриллианты вызывающе горели в солнечных лучах, проникающих в большое окно спальни. Я подняла руку, чтобы запахнуть шубку, но Михаил перехватил её, не позволив этого сделать. Посмотрела на него в зеркало. Его глаза возбуждённо блестели, неотрывно наблюдая за нами. Он снял заколку с моих волос и тяжёлые локоны рассыпались по плечам и спине.

— Стой, — неожиданно он отошёл.

С недоумением смотрела, как Михаил удалился в гардеробную. Через десять секунд он вернулся, держа в руках туфли из чёрной замши от Маноло Бланик на высоких шпильках. Соколовский присел на корточки и стал их надевать на меня, а я в изумлении наблюдала за ним. Давно знала, что он обожает роскошь и окружает себя самыми дорогими вещами. Для меня был не секрет ещё с семнадцати лет, что он был склонен к фетишизму. Он и тогда покупал мне красивое бельё, дорогие платья, туфли, чулки… Наряжал как взрослую женщину, но вывести никуда не мог, поэтому любовался только в спальне.

Надев туфли, он пальцами провёл по моей ноге до колена и, приподняв ногу, поцеловал его. Вставая, скользнул ладонями по моему силуэту под шубкой. Обвёл подушечками пальцев напряжённые ореолы, коснулся сосков и шумно выдохнул, склонившись к моему лицу:

— Совершенство…