Прекрасное забвение

Каждые последующие пятнадцать минут, я поглядывала в зал, стараясь найти глазами причудливую каштановую шевелюру и белую футболку. Короткие рукава идеально обтягивали его мускулы и широкую грудь. От этой мысли все внутри у меня сжалось в немыслимой тоске. Я закрыла глаза, поймав себя на мысли, что без стыда пялюсь на него. Трентон всегда был неким запретным плодом для меня, и я никогда не старалась узнать его лучше, чтобы понять почему. Без сомнения, он был запретным плодом для многих женщин, что налагало на себя определенным образом обстоятельство, которое подтверждало наличие поклонниц, а то и толпы. Мысль оказаться одной из них меня не прельщала. Но нельзя было не заметить то, как сильно я отличилась от тех, кто, как мне казалось, подходил ему.

Трентон перегнулся через стол, чтобы сделать последний победный удар, а затем его белая бейсболка повернулась обратной стороной. Наверное, одна из его любимых, грязно белого цвета, на фоне которой, казалось, будто его красивая загорелая кожа выглядела еще темнее.

— Вот дерьмо! Голову даю, что только что видела две драки на входе! — сказала Блиа, ее глаза широко открыты. — Нужен перерыв?

Я кивнула, забирая оплату за последний коктейль.

— Не задерживайся. А не то через пять секунд тут всем вынесут мозг.

Я подмигнула:

— Зайду в туалет, покурю и вернусь.

— Не смей нас бросать, никогда, — сказала Блиа, начиная принимать заказы. — Я еще не готова работать в этой адской части бара.

— Не переживай. Сперва Хэнк подожжет меня.

Босс оскорбленно бросил в меня салфетку.

— На этот счет у меня свой план — ответил Хэнк, потирая руки.

Я сделала вид, что боксирую его руку, а потом быстро убежала в уборную. Как-то раз, находясь в кабинке, я быстро сняла колготки до колен и села, ощущая, как звуки музыки снаружи сотрясают все помещение. Стены дрожали, а я представила, как мои кости повторяют то же самое.

Проверив телефон, я положила его на верхушку серого контейнера, предназначенного для туалетной бумаги. Ти Джей по-прежнему молчал. Я не собиралась ему писать первой, так как была не из тех, кто вешается на шею или унижается, пытаясь расположить человека к себе.

— Ты закончила? — спросил Трентон снаружи.

Мое тело напряглось.

— А ты что здесь делаешь? Это комната для девочек, Техасский Рейнджер.

— Ты только что намекнула, что я похож на Чака Норриса? А что, мне нравится.

— Убирайся отсюда!

— Расслабься, я же не вижу ничего.

Я спустила воду и толкнула дверь с такой силой, что она ударилась о край умывальника. Ополоснув руки и воспользовавшись одноразовыми салфетками, я, наконец, повернулась к Трентону.

— Рад, что персонал делает здесь то, что велит табличка на дверях. А-то я сомневался.

Пресытившись этим диалогом, я оставила парня стоять в уборной и прошла в сторону выхода.

Как только я оказалась снаружи, прохладный воздух окутал меня с головы до ног. Пожалев, что не взяла куртку, я старалась не замечать, как задрожали губы, и перевела взгляд на улицу. Машины продолжали прибывать, успевая парковаться на траве в дальней части территории бара. Дверцы автомобилей открывались и закрывались со стуком, из них выходили какие-то люди, друзья, парочки и направлялись к входу, чтобы занять очередь среди студентов, покорно ожидающих, когда посетители будут покидать заведение.

Внезапно, я увидела Трентона. Он стоял возле меня, зажигая сигарету и предлагая зажечь мою.

— Думаю, тебе пора заканчивать с этим, — сказал он. — Плохая привычка, девчонкам не идет.

Мне пришлось вытянуть шею, чтобы лучше разглядеть его.

— Что? Я не хочу казаться милой. Я вообще не девчонка.

— Ты мне не нравишься.

— А вот и нет.

— Я тоже не пытаюсь быть милым.

— У тебя плохо получается.

Я посмотрела на него, стараясь изо всех сил не тешить свое самолюбие, так как для меня еще ничего не было ясно. Где-то внутри, в груди, я почувствовала тепло, растекавшееся медленно, но головокружительно. Когда оно заполнило мое тело вплоть до кончиков пальцев, я поняла, какое влияние этот мужчина оказывает на меня. Словно все, что меня касалось и не касалось, было желанным. Мне не пришлось даже прикладывать никаких усилий. То, как он меня оценивал, взглядом полным загадки и томления вызывало зависимость. До сих пор я испытывала только табачную. Поймав себя на мысли, что хочу большего, я не знала, было ли в нем что-то особенное, из-за чего я чувствовала все это или же это было что-то еще. И, тем не менее, это напомнило мне первые три месяца отношений с ТиДжеем. Ощутив долю тепла на секунду, я почувствовала, как оно исчезает, сменившись легкой дрожью.

— Я бы предложил тебе куртку, но оставил ее дома, — прошептал Трентон. — Но у меня есть это.

Он поднял руки на уровне груди ладонями вверх.

Я поежилась.

— Я в порядке. Как прошли последние несколько часов на работе?

Он скрестил руки на груди.

— Для своей работы ты слишком хороша. Хейзел ворчала, что тебя не было, а потом и Кэлвин набросился.

— Ты хотя бы заступился за меня?