Прекрасные господа из Буа-Доре

– Мой добрый друг, – сказал он, – Мерседес скоро тридцать, а вам уже за сорок. Вы оба еще довольно молоды и можете нравиться друг другу, но, не хочу вас обижать, однако вы уже не дети, и не стоит оставлять незаполненными страницы в книге вашего счастья. Используйте те прекрасные годы, что вам остаются. Женитесь. Я увезу Марио в путешествие на несколько месяцев и скажу ему тогда, что это была только моя идея – брак по расчету между Мерседес и вами. Придумаю какой-нибудь предлог, чтобы объяснить ему, почему вы не дождались нашего возвращения, а когда он вновь с вами встретится, он уже привыкнет к новой ситуации. Брак сделает все весьма серьезным, впрочем, я полагаюсь на вас: вы сумеете скрыть восторги медового месяца за непроницаемой пеленой сдержанности и осмотрительности.

Итак, маркиз повез Марио в Париж. Он показал ему короля и двор, но издалека, ибо за те пятнадцать лет, что добрый Сильвен прожил в своих владениях, мир сильно изменился. Друзья его молодости умерли или, как и он сам, оставили новое суетное общество. Те немногие из значительных персон, кто еще был жив и кого он когда-то часто навещал, теперь едва помнили о нем и, если бы не его устаревшие наряды, не узнали бы маркиза.

Однако интересное лицо и скромные манеры Марио были замечены: в нескольких изысканных домах прекрасных господ приняли тепло, но им не предложили представить их высшему свету; впрочем, ни тот ни другой не высказывали страстного желания приблизиться к бледному солнцу Людовика XIII.

Марио испытал большое разочарование, увидев проезжавшего на коне испуганного сына Генриха IV; глядя на физиономию короля, маркиз также не ощутил желания добиваться королевской ратификации своего титула маркиза.

Каждый день появлялись новые эдикты, каравшие за узурпацию титулов, правда, эти эдикты не выполнялись, так как и новая и старая аристократия по-прежнему присваивала себе титулы по своим владениям, хотя принадлежность земель могла быть и спорной. Безопасней было держаться в тени. Буа-Доре был вынужден признать, что это – лучшее из убежищ!

Кроме того, он узнал, что в Париже никто не может именоваться прекрасными господами, если не принадлежит ко двору. Иногда на прогулках на них обращали внимание, отмечая контраст между странно накрашенным лицом маркиза и очаровательной свежестью Марио. Какое-то время маркиз наивно думал, что его узнают, улыбался прохожим и подносил руку к полям шляпы, готовый принять знаки внимания, которые ему никто и не собирался оказывать. Из-за этого он постоянно выглядел неуверенным и растерянным, а также преувеличенно вежливым, что смешило прохожих. Сидящие или прогуливающиеся дамы говорили одна другой:

– Это еще что за старый безумец?

А если среди дам оказывался кто-то из тех домов, где принимали Буа-Доре, или кто-нибудь с той улицы, на которой он проживал, на вопрос давали и ответ:

– Это провинциальный дворянин, который бахвалится тем, что якобы был другом покойного короля.

– Какой-нибудь гасконец? Они все только и делали, что спасали Францию. Или беарнец? Они все – молочные братья доброго короля Генриха.

– Нет, старый дуралей из Берри или из Шампани. Бахвалов и там хватает.

Как ни старался добрый Сильвен казаться значительной персоной, он выглядел бледно на фоне этой забывчивой и разряженной толпы. Маркиз говорил себе с некоторой досадой, что уж лучше быть первым в деревне, чем последним при дворе. Однако он был уверен, что с помощью хитрости и интриг он мог бы протолкнуть Марио, как и многих других, ко двору, но опасался нарваться на оскорбление из-за своего сомнительного титула маркиза.

Устав от роли провинциального зеваки, маркиз едва не заскучал, но тут Марио потащил его осматривать памятники искусства и науки, в которых для юноши и заключалась основная привлекательность королевской столицы.

Удовольствие и польза, которые получил Марио, несколько утешили старика, ибо он в глубине души считал путешествие провалом.

Он не говорил Марио обо всех своих разочарованиях. Он всегда надеялся разыскать семью его матери и добиться для него какого-нибудь громкого испанского титула, а может, и наследства.

Он несколько раз писал в Испанию, чтобы получить сведения, а также сообщить о Марио на случай, если эта самая семья проявит к нему интерес. Получал он всегда туманные, возможно, уклончивые ответы!

В Париже он решил лично посетить посольство. Его принял кто-то вроде секретаря по личным делам и сообщил, что это запутанное дело в основном прояснилось. Маркизу объяснили, что похищенная и исчезнувшая молодая дама действительно принадлежала к знатной семье из Мериды, а Марио является плодом тайного брака, который может быть признан недействительным. Молодая дама не имела никаких прав на состояние, а родственники совершенно не желают признавать молодого человека, воспитанного старым еретиком с недоброй репутацией.