Прекрасные похороны

— Это нормально? — Спросила она меня у самого уха.

Я отпустил ее, посмеиваясь и вытирая глаза.

— Нормально  ли это? Как будто мы можем вернуть его обратно?

Она выпятила нижнюю губу.

— Миссис Мэддокс, — сказал я, медленно качая головой. — Ребенок намного лучше, чем сломавшийся холодильник.

Я сидел в конце зала, наблюдая, как мои сыновья готовятся прощаться со мной. Похороны Оливии были за день до этого, и все они выглядели изнуренными и разбитыми. Больше всего мне хотелось поддержать их и помочь им пройти через их горе, но в этот раз я не мог быть рядом с ними.

Томас шагнул вперед и, поправив черный галстук, сложил перед собой руки. Конечно, он запомнил , — подумал я, улыбаясь.

Еще после его выпуска из Истерна я знал, что он переехал на Восточное побережье, чтобы работать на правительство. Я точно не знал, куда именно, но после встречи с Лииз понял, что это было ФБР. Я никогда не злился. В этом был весь Томас: он хотел защитить всех вокруг себя. Я жалел только о том, что не прояснил это, не сказал ему, что нет нужды скрывать это от меня, хотя в то же время мне хотелось, чтобы он сам рассказал мне об этом, когда станет готов.

— Я встретил Джима Мэддокса, когда ему был всего двадцать один год. Детали расплывчаты, но он говорил мне неоднократно, что этот галстук со второго, после свадьбы с мамой, лучшего дня его жизни, дня моего рождения. Я научился многому у своего отца. Как быть хорошим мужем, хорошим отцом, и что не важно, сколько раз я совершал ошибки, никогда не поздно изменить это. Он позволил мне верить, что я защищал его, но в действительности это он защищал меня. Мы всегда могли рассчитывать на него, он всегда прикрывал наши спины, даже когда он надрывал задницу, вкладывая все силы в то, чтобы из нас не вышли абсолютные поганцы. Мы глубоко уважали нашего отца, потому что он действительно заслуживал уважения. Мы любили его, потому что он заслуживал любви. Он был хорошим, миролюбивым мужчиной, и он был нашим героем, вплоть до последних секунд его жизни. С уверенностью могу сказать, — Томас прочистил горло, — что не было ни единого момента, когда я не чувствовал его любви.

Он сделал шаг назад, чтобы встать рядом со своими братьями и Шепли, а потом выпрямился, расставив ноги на ширине плеч и сложив перед собой руки. Он оставался агентом ФБР, даже когда по его щекам текли слезы.

Лииз, Фэйлин, Элли, Камилла и Эбби сидели в первом ряду с Америкой, и между каждой из них оставалось пустое место. Джек с Дианой сидели на ряду за ними вместе с еще двумя рядами сотрудников отдела полиции в парадной форме.

Остальные места заняли члены семьи и друзья, соседи и мои братья из Каппа Сигма, которые еще остались в живых. Люди, которые встречали мне на жизненном пути, приходили и уходили по разным причинам. Все эти люди оставили свой след в моей жизни, и этот след останется со мной навечно.

Диана вошла в гостиную, держа Томаса за руку. Ее живот уже вырос, храня наших будущих двух детей. Ее глаза блестели от волнения.

— Чувствуешь запах, Томми?

— Тут воняет, — ответил он, морща нос.

Я встал с кресла и в носках пошел по комнате, нагнувшись, чтобы схватить Томаса.

— Воняет ? Что значит воняет? — Проворчал я, щекоча его. Он выгнул спину, хихикая и дергая ногами, чтобы освободиться. — Папа все выходные красил и укладывал ковер! — Я, наконец, отпустил его. Я думал, что он убежит, и собирался догонять его, но вместо этого он обнял меня за ногу. Я похлопал его по спине, а Диана глубоко вздохнула через нос.

Диана покачала головой, с благоговением глядя на результаты моей упорной работы.

— Ты удивителен, мистер Мэддокс.

— Новый холодильник, новый диван... Теперь новый ковер и цвет стен! У нас будет целый новый дом к тому времени, как мы решим его продать.

Диана игриво толкнула меня локтем:

— Мы никогда не продадим этот дом.

Томас показательно помахал ладошкой перед своим носом.

— Потому что здесь воняет.

— Нет, это чудесно. Это запах свежей краски, нового ковра. И папа, — она сделала паузу, а я наклонился через ее живот и чмокнул ее в губы, — даже занес всю мебель обратно, пока мы ходили за продуктами.

— О! — Сказал я, направляясь к началу подъездной дорожки. Я открыл багажник, вытащил оттуда коричневые бумажные пакеты и понес их в дом. Заходя в дом, я подул на листья сельдерея, которые торчали и щекотали мое лицо. Диана захихикала над выражением моего лица, пока я ставил продукты на прилавок, а потом стала доставать продукты. — Еще два, — сказал я и трусцой побежал обратно к машине. Я достал оставшиеся пакеты, захлопнул багажник и, насвистывая, пошел обратно.

Я был рад, что закончил с покраской и ковром, и теперь мы могли насладиться моей последней свободной ночью перед работой. Незадолго до этого я отметил два года работы в полиции Икинса. У нас было не так много совместных свободных воскресений, а сейчас мы могли расслабиться в нашей практически новой гостиной.

Я прошел через коридор на кухню, но резко замер. Томас и Диана ошеломленно смотрели на лужу на линолеуме.