Прекрасные разбитые сердца

– Хорошо. – Хоук некоторое время молчит. Ему непросто о таком говорить. – Задание проходило в Эль-Фаллудже. Мы проводили оценку степени повреждений в отеле, который разбомбили. Повстанцы хранили в подвале оружие и боеприпасы. Атака с воздуха уже сровняла район. Для нас это задание было рутинным. По крайней мере, мы так думали.

Мы отправились командой из пяти человек. Твой папа в качестве командира группы и снайпера, Руди в роли разведчика, Бешеный пес в качестве связного, а Большой Джон – пулеметчика.

– Почему тебя не было в тоннеле?

Впрочем, будь он там, он бы сейчас не рассказывал мне эту историю.

Глаза Хоука заволакивает, и он прочищает горло.

– В тот день я был ангелом-хранителем. Так мы называем члена команды, назначенного вести наблюдение.

– Что именно это значит?

Я привыкла слушать, как папа разговаривал на профессиональные темы с Хоуком и другими морпехами. Если мне везло, я понимала половину из того, что они говорили. Военная разведка была таким крепким братством, что мужчины для всего придумали свои условные обозначения.

– В мою задачу входило найти высокую точку и с помощью оптических приборов наблюдать за районом – следить за врагами и всем необычным. Еще я передавал сообщения между нашей командой и базой. С воздуха этот район уже обработали, и мы тоже провели зачистку, поэтому Бешеный пес рассказывал мне по связи, что они видели. А я передавал информацию на базу. Бешеный пес был со мной на связи, когда это произошло.

В моем горле формируется ком.

– Что произошло?

– Сначала все шло по плану. А потом вдруг раздался взрыв. Похоже, подвал был заминирован. Повстанцы скрыли гаубицы под нажимными пластинами пола. Мы и прежде такое видели. Когда эти штуки взрывались, они могли разнести армейский вседорожник.

– Значит, папа, возможно, умер сразу?

– В ограниченном пространстве, с таким сильным взрывом, даю голову на отсечение. Как только зону обезопасили, я вошел внутрь со спасательной эскадрильей в поисках… – Хоук смотрит на меня.

– Тел, – заканчиваю за него. – Все нормально. Ты можешь говорить.

Дядя кивает.

– Нам пришлось вытаскивать их из-под обломков. У твоего папы с собой было два личных предмета – голубая лента вокруг запястья и твоя фотография. Когда мы отправились в Ирак, твоя мама разрезала ленточку пополам, одну половину она повязала на запястье твоего папы, а вторую на свое. Она сказала, что ленточка будет их связывать друг с другом. А твою фотографию папа носил с собой на каждое задание. Мне хочется думать, что он обрел покой, зная, что часть тебя находилась рядом.

Вспоминаю книгу Тима О’Брайена и задание мисс Айвз. Солдаты носили с собой материальные и нематериальные вещи – фотографии и гальку, надежду и страх. И тогда я понимаю, что означала моя фотография.

Я – то, что нес мой папа.

Я всю свою жизнь помогала ему преодолевать тяжелые времена. А он помог мне в тоннеле.

Через мгновение слышу шаги по лестнице. И на кухню заходят близнецы. Кристиан вытягивает перед Хоуком запястья.

– Зацени синяки от наручников. Готов поспорить, они останутся до понедельника.

Хоук делает глоток кофе.

– Многие так аресту не радовались бы.

– Я помогал Пейтон. Это самое главное, верно?

Кэм сжимает кулак, и Кристиан ударяет по нему своим.

– Возможно, вы не так будете радоваться этому, когда тренер возьмется за вас за то, что покинули поле, – говорит Хоук.

– Ты хочешь сказать, нам не надо было уходить? – спрашивает Кристиан.

– Конечно, надо. Просто говорю, тренер вряд ли разделит вашу точку зрения.

Кэм открывает холодильник и достает упаковку молока.

– У Кристиана уже отлично получаются отжимания.

Кристиан скручивает кухонное полотенце и бьет им Кэма.

– Заткнись. Тебя никто не спрашивал.

Кэмерон поднимает упаковку, словно собирается пить прямо из нее, но затем останавливается, открывает шкаф и достает стакан.

Прогресс.

Ко мне подходит Кристиан и сжимает плечо.

– Ты в порядке?

– Все хорошо.

– Ты разговаривала с мамой? – спрашивает Хоук. – Она же в пути.

– Я звонила маме из полицейского участка.

Хоук становится серьезным.

– Этому парню повезло, что я до него не добрался.

– Не волнуйся, пап. Мы об этом позаботились.

Кристиан проталкивается мимо Кэма и роется в холодильнике. Достает упаковку яиц и смотрит на них, как на инопланетный источник пищи.

Жду, когда Кристиан попросит меня приготовить омлет. Он смотрит на меня.

Ну вот, началось.

– Давай, попроси, – говорю ему. После того, как прошлым вечером близнецы покинули ради меня поле, я приготовлю им все, что захотят.

– Я тут подумал… научишь меня готовить омлет? – робко говорит он.

Я сначала не уверена, что верно расслышала. Но потом вижу шокированное дядино лицо.

– Ты хочешь, чтобы я научила тебя готовить?

– Нас, – говорит Кэм. – Я тоже хочу научиться.

– Но готовка ведь для девчонок?

Я не издеваюсь над Кристианом.

Мне действительно любопытно.

– Я передумал. – Кристиан вытаскивает миску, которую я использую. – В смысле, ты же не останешься здесь на вечность. Не то, чтобы я жду твоего отъезда, но подумал, лучше научиться сейчас, потому что папин омлет – отстой.

Хоук показывает на него.