Прекрасные создания

И пинком отшвырнула от себя Книгу, прямо в грязь. Потом посмотрела наверх. Там снова взошла Луна. Подняв руки над головой, я протянула их к небу. По моим жилам, там, где должна быть кровь, растекался жар. Это во мне закипал гнев, и ему не находилось выхода. Я чувствовала, что он разъедает меня изнутри. И понимала, что если не найду способ выплеснуть его, он меня уничтожит.

Хантинг. Ларкин. Сарафина.

Пожиратель, трус, и моя кровожадная мать, которая жила ради того, чтобы погубить своего собственного ребенка. Уродливые ветки генеалогического древа моей Магической семьи.

Как могла я выбрать себе Призвание, когда они уже забрали то единственное, что было для меня важно? Жар в моих руках все нарастал, как будто по своей собственной воле. На небе сверкнула молния. Я заранее знала, куда она ударит.

Три точки на компасе, указатель мне был не нужен.

Молния ударила в пламя, поразив три цели одновременно — тех, кто сегодня ночью отобрал у меня все. Я должна была отвернуться, но не сделала этого. Статуя, которая секундой ранее была моей матерью, вдруг стала удивительно красивой — будучи охваченной пламенем при свете луны.

Опустив руки, я вытерла глаза от грязи, пепла и скорби, но когда я обернулась, увидела, что она исчезла.

Они все исчезли.

Пошел дождь, мое затуманенное зрение стало приходить в норму, и вскоре я снова смогла разглядеть, как потоки дождя хлещут по задымленным дубам, полям и кустарникам. Впервые за долгое время я видела все так отчетливо, а, может быть, и вообще в первый раз в своей жизни. Я направилась обратно к склепу, к Итану.

Но его не было.

Там, где всего несколько минут назад лежало тело Итана, теперь был кто-то другой. Дядя Мэйкон.

Я ничего не понимала. Повернулась за ответами к Амме. Глаза ее были огромными и испуганными.

— Амма, где Итан? Что случилось?

Но она мне не ответила. В первый раз за все время Амма молчала. Потрясенная, она смотрела на тело дяди Мэйкона:

— Никогда не думала, Мелхиседек, что конец будет вот таким. Столько лет мы вместе держали всю тяжесть мира на своих плечах, а теперь… — она говорила с ним так, будто он ее слышал, хотя голос ее звучал так тихо, как никогда раньше. — Как же я буду держать его в одиночку?

Я схватила ее за плечи, ее острые кости впились в мои ладони:

— Амма, что происходит?

Подняв глаза, она встретилась взглядом с моими, и едва слышным шепотом произнесла:

— Нельзя ничего попросить у Книги, не отдав ей что-то взамен, — слезы потекли по ее морщинистой щеке.