Прекрасный дикарь

— Все эти годы назад, когда Джузеппе Калабрези ворвался в мой дом и убил мою жену и ребенка… когда я подумал, что он убил моего ребенка, во мне что-то сломалось. Это не может объяснить никто, кто не пережил подобного. Но я яростно любил твою мать, она и по сей день остается единственной женщиной, которую я любил и буду любить. Я — лишь часть того человека, которым был, когда она была рядом со мной. И мой мальчик, мой прекрасный мальчик с самыми большими карими глазами и самым легким смехом, который ты когда-либо знал…

Я затаил дыхание, когда в его глазах на мгновение блеснули настоящие слезы, и он переместился на край своего кресла, пристально глядя на меня, изучая мои глаза, как будто он искал того ребенка.

— Я подвел тебя, Анджело, — вздохнул он, и некоторые из твердых стен, которые я возводил вокруг своего сердца против этого человека, начали разрушаться. — Я подвел тебя, и я никогда не смогу это исправить. Я не могу представить, какую жизнь ты вел, и если бы этот подонок Калабрези был жив сегодня, уверяю тебя, я бы с огромным удовольствием разорвал его на куски за то, что он сделал, но я… — он посмотрел на меня так, словно у него не было слов, и я понял, что моя решимость не пускать этого человека в свою жизнь тоже рушится. Я видел, что с ним сделала потеря жены и ребенка. Более того, я видел, сколько времени он провел, думая обо мне и о жизни, которую я должен был прожить. Наверное, не меньше, чем я, когда считал себя сиротой, размышлял о том, что у меня могли быть настоящие родители. Именно поэтому я так жаждал одобрения и привязанности Джузеппе. Я просто искал это не в том месте.

— Мы ничего не можем сделать с прошлым, — сказал я, и в моем голосе прозвучало сожаление, которое я испытывал по этому поводу. — Но будущее принадлежит нам. Мы можем делать с ним все, что захотим.

Мартелло долго смотрел на меня, прежде чем поднести свой бокал к губам и осушить его содержимое одним махом, как это сделал я. Следующим движением он поднялся на ноги, сократив расстояние между нами так, что я тоже встал.

В тот момент, когда его руки сомкнулись вокруг меня, я вполне мог быть тем мальчиком, которого он потерял все эти годы назад. От него исходил аромат пряностей и сигар, и я готов поклясться, что он был мне знаком, успокаивал и умиротворял. Я ощущал себя рядом с ним как дома, что нельзя было объяснить иначе, как любовью. Он любил меня, своего ребенка, которого, как он думал, потерял, и в этом была какая-то глубокая красота, подобной которой я никогда не знал.

Когда мы крепко прижались друг к другу, у меня сжалось горло, и я постарался не потерять себя в сожалениях о той жизни, которая у меня должна была быть. С этого момента я мог прокладывать свой собственный путь. А это означало навсегда избавиться от лжи моего старого имени. Я был Ромеро по рождению и происхождению. И я наконец-то вернулся домой.

***

Еще два дня просиживания в квартире без дела в ожидании новостей от Фрэнки о Дюке и Клариссе заставили мои ноги чесаться. Каким бы огромным ни было это место и сколько бы дико дорогих и интересных вещей ни купил Фрэнки, чтобы развлечь себя и нас, пока мы здесь живем, мне нужен был свежий воздух. И Уинтер тоже.

Сначала Фрэнки был против, но в конце концов ему пришлось согласиться. Мы не могли оставаться здесь взаперти вечно, и я был уверен, что никто не сможет подобраться к Уинтер настолько близко, чтобы причинить ей какой-либо вред, если я буду рядом. Разумеется, я собирался носить с собой пистолет, спрятанный под курткой, и складной нож в кармане. Но мы просто собирались поужинать на пристани. Я и моя девушка. Это был шикарный ресторан, и я заказал столик на верхнем этаже с видом на воду, так что я не слишком беспокоился о том, что там может что-то случиться. Ресторан находился в глубине города, в районе Ромеро, и Мартелло уже распространил слух о моем истинном наследии, так что мне не нужно было бояться нападения со стороны кого-либо из них. Калабрези распались после смерти Джузеппе, и я все равно исчез. За последний год Ромеро практически полностью подчинили себе Синнер-Бэй.

Я привез Уинтер на Ferrari F8 Фрэнки прямо к парковщику, ожидавшему у ресторана. Я бросил долгий взгляд на ее потрясающее длинное черное платье. Оно было с разрезом вдоль одной ноги и настолько низким, что я знал, что мне захочется выколоть глаза каждому мужчине, который посмотрит в ее сторону сегодня вечером, но это стоило того, чтобы увидеть ее такой.