Прекрасный дикарь

Его горло дрогнуло, затем его сдержанность сдалась под моим предложением, и его губы встретились с моими. Я задыхалась, когда его язык проникал между моих губ, и я попала в самый настоящий рай. Наш поцелуй стал глубже, но я все еще не достаточно касалась его плоти. Мне хотелось ощутить его жар на себе, и я выгнула спину, требуя большего, но он взял мои бедра и толкнул меня назад. Его язык все настойчивее двигался навстречу моему, пока я не издала стон. Я писала одно слово на его коже везде, где могла дотянуться: на руках, плечах, спине. «Больше, больше, больше».

Его руки скользнули по моему телу под водой, и он обхватил ладонью мою грудь, большим пальцем нащупал сосок, заставив мою спину выгнуться от невероятных ощущений. Он был похож на солнечную ванну, вливающуюся в мои вены и заставляющую все вокруг покалывать от жара. Это вызывало привыкание и заставляло мои мысли разбегаться, прежде чем я успевала их поймать.

— Это, — сказал он мне в губы, снова проведя большим пальцем по соску, так что я задохнулась. — Это совершенство. Ты — совершенство.

Я издала еще один стон, и его поцелуй стал более пылким, словно он наслаждался этим звуком, его большой палец обвел мою чувствительную плоть, чтобы снова извлечь его из меня. Другая его рука легла на мое бедро, и мои ноги раздвинулись, когда он скользнул ею выше по моей ноге. Он не дразнил меня, но его движения были медленными и размеренными, словно он боялся того, насколько я хрупка. Это чертовски раздражало.

Прервав поцелуй, я провела рукой по его ключице, встретившись с ним взглядом и заставив его обратить на себя внимание.

«Я не создана из стекла».

— Уинтер, — предупредил он, потирая кончиком носа о мой. — Я не хочу сделать тебе больно.

Я написала в ответ три слова, которые заставили его перестать смотреть на меня, как на фарфоровую куклу, и вместо этого зажгли в его глазах тот голодный огонь, которого я жаждала.

«Я доверяю тебе».

Его рука переместилась между моих бедер, и он наблюдал за мной, когда его пальцы коснулись моего клитора, и я задохнулась, откинув голову на край ванны, когда он начал поглаживать и дразнить меня. Возможно, я не помнила, был ли у меня секс раньше, но мое тело помнило, и я следовала своим инстинктам, пока он доводил меня до исступления.

Его другая рука сжала мою грудь, а большой палец принялся мучительно ласкать мой сосок в точном соответствии с движениями его пальцев между бедер.

Я застонала от удовольствия, проносящегося сквозь меня, и забыла обо всем на свете, вся темнота улетучилась, остались только мы и прилив света, пылающий в моем теле. Его пальцы спустились ниже между моих ног, и он удовлетворенно хмыкнул, найдя мой горячий центр, готовый и отчаянно желающий его. Он ввел в меня два пальца, и я задохнулась, моя спина снова выгнулась дугой, так что мое тело вынырнуло из воды. Он начал вводить и выводить их, и мои мышцы сжались вокруг него, пока он овладевал мной. Его лоб прижался к моему, когда он наклонился надо мной, и от прикосновения его твердой длины к моему бедру я захотела большего.

Он задыхался так же сильно, как и я, оживляя мою плоть каждым движением своей руки. Мне вдруг стало жарко, я вцепилась в его плечи, мои бедра поднимались навстречу каждому его движению. Он загибал пальцы внутри меня, и я вскрикивала, когда он натирал идеальное место, заставляя меня извиваться и задыхаться, подводя меня к краю забытья. И это был тот вид, в который я с радостью бросилась бы, это было не место, где можно спрятаться или уползти, это было место, где я могла подняться, место, где меня видели, знали и желали. Каждое прикосновение говорило мне, как сильно он этого хочет, как много, по его мнению, я стою. И никто за все время моего краткого и болезненного осознания моего существования не позаботился обо мне настолько, чтобы увидеть во мне девушку, которой есть что предложить, кроме кода, криков и крови.

Он спустил руку с моей груди, и когда его пальцы встретились с моим клитором и ущипнули, каждая часть меня разрушилась. Я кричала, стонала и прижималась к нему, преодолевая волну за волной экстаза, мои глаза практически закатились в череп, пока он продолжал погружать в меня свою руку. Когда он закончил, я больше не состояла из чего-то твердого, мои мышцы ослабли, а тело обмякло. Я все еще была полна света, полна до краев, полна хоть раз в жизни. Я даже не подозревала, что могу испытывать подобное удовольствие, все, что я помнила, — это боль. Каждое прикосновение в моей памяти было жестоким и злобным, кроме Николи. Он был единственным хорошим существом, которое я знала, и единственным, кого я хотела знать.

Он мрачно усмехнулся, поцеловав уголок моего рта, и я прильнула к нему, принимая все больше и больше. Я обвила его руками, и свобода, которую я чувствовала, была чем-то таким, что я хотела выпить и сохранить. Но я еще не закончила. Мне нужно было больше, чем просто его руки. Я хотела ощутить его всего.