Прекрасный дом

— Такого закона нет, — согласился Клайв.

— Мне нужны мужчины, Линда, — повторил Атер. — Где я достану сапоги на вашу ножку?

— Об этом я позабочусь сама. Вы мне отказываете?

— Восхитительно, — сказала миссис Мимприсс. Она подошла к Линде и обняла ее за талию. — После этого ни один белый во всех четырех провинциях не посмеет уклониться от мобилизации. Атер, вы не имеете права отказывать.

— Я ставлю одно условие: мне известно о вас, что вы семнадцатилетний юноша, Корнелиус де Вет. Можете выбрать другое имя, какое вам нравится, и никаких вопросов.

— Значит, вы меня берете?

Он затянулся сигарой, с любопытством глядя на нее.

— Но без этих волос.

Линда подошла к бюро и несколькими быстрыми движениями распустила волосы. Она взяла ножницы. Они оказались тупыми. Она быстро перепилила густые пряди, и волосы, как скошенная трава, упали к ее ногам.

Из фермерского собрания принесли военную форму. Мундир был слишком широк в плечах, да и галифе сидело весьма неловко. Надев три пары носков, чтобы обуться в самые маленькие сапоги, Линда почувствовала себя неуклюжей. Но с патронташем и легким карабином через плечо, с волосами, спрятанными под мягким шлемом, она действительно была похожа на юношу солдата. Эта перемена помогла ей как-то по-иному увидеть ее друзей. Клайв Эльтон, представляя себе, как отнесется к этому его отец, с мрачным видом шагал взад и вперед по комнате. Военный врач, опорожнив несколько стаканов виски, решил, что все это — просто забавная шутка, но Эмма и майор Хемп усердно помогали ей. Линда видела их насквозь; она интуитивно чувствовала, что они думают сейчас о том, какое впечатление это произведет на Тома, и решимость ее постепенно угасала. Атер вышел и вскоре вернулся, ведя на поводу лошадь, реквизированную у фермера по специальному приказу полковника Ройстона. Она отказалась от нее, заявив, что пошлет за Тимми Малкэем и возьмет лошадь у него. Спрятав свое кольцо в нагрудный карман мундира, она вышла в темный сад поупражняться в ходьбе и в правильном ношении карабина, чтобы не казаться неуклюжей. Всем своим существом она ощущала ночь с ее беспокойными, смутными звуками и тенями, такими знакомыми, говорящими о просторе, о невидимом в темноте движении. Линда прижала к себе карабин, ей уже не терпелось показать, на что она способна. В ней больше не было страха. Она умела ездить верхом не хуже мужчины и знала, как обращаться с оружием, — в этом по крайней мере она была за себя спокойна.

Тимми отыскал ее у ворот сада, и она открыла ему калитку. Он узнал ее, только когда она заговорила с ним. Голос ее задрожал, когда она сказала:

— Тимми, не осуждайте меня, я вступила в армию.

— Зачем вам все это, мисс? — с недоумением повторял он.

— Пожалуйста, Тимми, не задавайте вопросов. Вы можете найти для меня лошадь?

— Вам придется спросить у лейтенанта Эрскина.

— Его здесь нет, вы потом ему все объясните. Ждать его мне некогда, он может приехать не скоро. А на фермы или на укрепленный лагерь могут напасть…

— Он здесь. Уиненский полк легкой кавалерии выгружается на станции. Я только что оттуда, мисс.

Он ждал ее ответа. Кругом было темно, луна спряталась в облака, и она была рада, что он не видит ее лица. Тимми был невысокий паренек, ниже ее ростом, но упругий, как проволока.

— Мисс, — сказал он, — может быть, мы пойдем на станцию встретить лейтенанта Эрскина? Оставьте карабин здесь; он, наверно, покажется вам слишком тяжелым.

— Нет, — ответила она, — я возьму его с собой.

По-видимому, большинство обитателей укрепленного лагеря собралось на станции. Люди толпились под газовыми фонарями платформы и сновали во мраке. Вагоны с лошадьми и пассажирские вагоны были отведены на запасные пути, чтобы освободить сквозную линию. Люди, похожие на манекены, неутомимо бегали взад и вперед, и под их ногами скрипели галька и шлак.

Тимми усадил Линду в маленьком зале ожидания. Она сидела на краю скамейки совсем одна, поставив карабин между коленями и опустив голову. Шипел единственный в комнате газовый рожок. Снаружи до нее донеслись взволнованные голоса и шарканье ног по гравию платформы. Глаза ее были закрыты, а пальцы еле удерживали карабин. Шаги заставили ее вздрогнуть, но она не подняла головы. Она чувствовала, что в дверях зала кто-то стоит. Линда поняла, что это Том. Ее виски и лоб похолодели, она была уверена, что вот-вот потеряет сознание. Он стоял, не двигаясь, и она боялась взглянуть на него. Может быть, он ее не узнал — Тимми мог сказать только, что его кто-то ждет.

Сняв шлем, она встала. Он уже вошел, был совсем близко, и она увидела в его глазах внезапную боль и удивление — это был взгляд человека, которого только что ранило. Его усталое, измученное лицо, казалось, осунулось еще больше. Карабин у нее упал, он его поднял.

— Почему… Разве они вербуют девушек? — спросил он.

— Я кавалерист полка Ройстона.

Она неожиданно рассмеялась, и кровь снова прихлынула к ее лицу. Он смотрел на медные буквы Р. П. на ее воротнике, на плохо подогнанный мундир, на волосы, свисавшие неопрятными локонами и завитками. Он отдал ей карабин.