Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер

Позже в комнате Мирэя взяла палантин и стала танцевать перед зеркалом у столика. Вспомнилась Амира и ее невероятный талант в танцах, как искусно она двигала телом, то грудью, то бедрами или шевелила животом. Напевы и шум услышал за стеной Роберт, отдыхающий на кровати. Его одолел дикий интерес увидеть, что там происходит. Юноша тихонько вышел и присел у двери, заглянув в замочную скважину. Внутри мельком показывались летающие волосы Мирэи и палантин, доносилось пение, причем на неизвестном языке, не европейском. По лестнице поднимался Джордж с платьем. Роберт наконец ухватил кружащуюся Мирэю и издал голосовой звук от радости. Обнаружив племянника на корточках у двери невесты, Джордж тут же задал вопрос, что происходит. Роберт от неожиданности упал на ягодицы и округлил глаза.

– Ээ… мне показалось, Мирэя звала кого-то… может, ей плохо… – отвертелся юноша. – Там какой-то шум…

Он встал и скорее отошел к своей двери. Джордж поспешил и оттого забыл постучать, открыв дверь комнаты девушки. Она в то время соблазнительно крутила бедрами, поднимая руками локоны вверх и роняя прядки. На шум Мирэя повернулась, а заметив Джорджа, резко остановилась.

– Почему не постучал? – не довольствовалась она.

– Извини, я подумал, что-то случилось… – ответил жених, но без радости, скорее его поразило поведение девушки наедине.

Но, с другой стороны, жесты были крайне соблазнительные, взор вновь упал на постель.

– Ничего не случилось… – ответила успокоенная Мирэя.

Джордж положил платье на кровать и пошел на выход, но решил обернуться и спросить:

– Кто тебя научил такому?

Пришлось слукавить, ибо в данном обществе такие танцы были постыдны.

– Никто… я просто случайно увидела как-то давно…

Джордж с поджатыми губами покивал и вышел. Поверил ли он – неизвестно. В коридоре мелькал наглец Роберт, вроде как ненавязчиво заглядывая в спальню. Мирэя прищурилась и догадалась, что юноша заинтересовался, а коли он сын своего отца, то и методы достижения цели вполне могут быть бессовестные. Хитренькая девушка оторвала кусочек ткани от простыни и, скомкав его, засунула в замочную скважину, дабы закрыть ее. Она очень скучала по оставленной в Англии гитаре, хотелось музыки и песен. В музыкальной семье Лестер стояло лишь пианино, на нем она играла плохо. Когда матушка семейства узнала, что девица даже не владеет клавишными, то пришла в шок и вновь попыталась отговорить сына жениться на дикарке, как прозвала ее за глаза. Однако Джордж был слишком очарован, к тому же очень хотелось доказать всему миру, что именно он владеет непокорной красавицей. Да и утереть нос умершему полковнику, хотя бы сейчас, после его ухода, ведь, оказывается, отец Мирэи передумал давать разрешение на свадьбу с капитаном потому, как у него с Полом произошла стычка. Семья Лестер не рассказала девушке никаких неугодных подробностей.

Новым утром Мирэя пошла во двор и увидела сидящих там за столиком Пола и Азиза, рядом с братом стоял Джордж. Они играли в шахматы, состояние храбреца Пола было взвинченным и недовольным на самого себя, он уже несколько раз проиграл Азизу, а вот младшего брата всегда выигрывал. Джордж вообще плохо владел данной игрой.

– Шахматы придумали умные и развитые люди, а значит белокожие! – спорил Пол с братом. – Я думаю, немцы! – уверен он.

Азиз мягко пытался сказать хозяину, что шахматы – это не первая и неповторимая игра в своем роде, у них есть прародители, еще в древности в Индии была очень похожая игра и называлась «чатуранга».

– Слово-то какое чудное… не выговоришь… – произнес, посмеиваясь, Джордж про индийскую игру.

– Ну значит белые слямзили и добавили своего… – стоял на своем Пол, ибо не трепел, когда ошибается.

Азиз добавил, что данные шахматы придумали персы, позаимствовав детали у индийцев.

– Ну еще не лучше… эта грязная чернота… у них вид-то отталкивающий, что уж там до ума… – ответил хамски Пол.

Мирэя стояла за стеной и подумала, что скорее сам мужчина грязный, всегда с засаленными волосами… Пока все заняты, она решила выйти через парадные двери и надумала доехать до того разрушенного храма. Девушка и сама не знала, почему ее туда тянет… то ли искусство на стенах и декорации храма, то ли глянуть одним глазком, как там раненый… Она втихушку собралась, и сама взяла лошадь в конюшне, накинув первое, попавшее седло.