Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер

– Неужели… – усмехнулась Мирэя, собрав волю в кулак. – А что еще он тебе поведал? Например, секрет о том, кто был в вашей спальне, пока ты ночевала у Жулии… которую потом оплевала твоя семья, как и ее достойных родителей… – выдала с явным намеком она.

Кэтрин в недоумении раскрыла рот, охватил интерес… Вспомнились слова пьяного Пола, когда тот упал со стула.

– Ты всё врешь, португалка! – воскликнула заплакавшая Кэтрин и ринулась к себе, ибо муж ей запретил общаться и подходить к двери.

Вечером Джордж открыл дверь и подал Мирэе письмо.

– Это написал супруг Эммы, с которой ты познакомилась на корабле… Его жена пропала… скорее всего, ее похитили туземцы. Я думаю, она уже давно мертва, – поведал мужчина.

Мирэя в ужасе скорее достала письмо и прочитала. Она даже не обратила внимания, что муж наглым образом сам вскрыл конверт, адресованный не ему, а ей. Супруг Эммы написал, что никто не видел, куда она делась, вроде бы была рядом и вдруг пропала… а почти одновременно неподалеку видели туземцев из соседней недружелюбной провинции… Девушка сильно расстроилась, села на край кровати и заплакала. Джордж вроде бы хотел пожалеть ее, присесть рядом, но напускная гордость и веления семьи не позволяли.

– Я хочу выйти… – произнесла Мирэя.

– Ты же знаешь, что это пока невозможно, – ответил супруг.

– И сколько я буду сидеть взаперти? Неделю? Месяц? А ты будешь обходиться сам, без меня в постели… – спросила она и нарочно выдала в конце.

Джордж сначала возмутился на подобные словечки, однако после подумал…

– Извинись перед Полом за оскорбления и тогда выйдешь… – ответил он.

Извиняться перед тем, кто толкнул и ударил, перед негодяем – было не в ее характере. Гордость не позволяла.

– От меня исходили лишь слова, а от него рукоприкладство… как ты думаешь, кому стоит извиниться? – с вопросом пыталась направить в нужное русло Мирэя неразумного мужа.

Джордж вновь подумал и поинтересовался об ином:

– Куда ты хочешь выйти и пойти?

– Я хочу навестить дом, в котором жила моя семья…

– Я же тебе говорил, что его разрушили туземцы…

– Там всё равно что-то осталось, хотя бы половина стены или крыши, – уверена печальная девушка.

Тяжело вздохнув, Джордж все-таки согласился, но пометил, что это будет не завтра. Затем он ушел, не заперев дверь.

Вечером Мирэя тихо вышла и спустилась во двор. Оттуда она дошла до домика Амрита и негромко позвала его. Вход в его дом был завешан тканью, на ней была дырочка. В нее заглянула девушка и поняла, что дома пусто. Она увидела на окне без стекла очертание стоящей фигурки и решила войти. Это было божество в позе танца, с четырьмя руками, в круге. Изготовлено из железа, на подставке. Возле ещё фигурка сидящего, скрестив ноги, божества и одна поменьше с головой слона. Мирэе это было незнакомо, в их доме не было ничего индуистского, Нила лишь рассказывала, что поклоняется великому Шиве и богине Шакти. Фигурки сделаны очень умело, выделена каждая, даже самая мелкая деталь, например, украшения на шее или на щиколотках божеств. Рядом стояли чаши с маслом, в них фитильки. Лежали цветочки, которые уже завяли. А значит сегодня Амрита не было дома. На полу устроена лежанка, одежда также лежала прямо на полу, в конце помещения кувшин и тазик для умывания, было даже зеркальце, а в керамической емкости глина для очищения тела. В углу стояли друг на друге большие чаши для носки крупы.

– Куда тебя негодяй дел… – рассуждала озадаченная Мирэя.

Она вышла и огляделась на отсутствие посторонних глаз, дошла до домика Тары и двух остальных местных и постучала в их дверь из скрепленных веток. Обе были на месте, а вот подстилка Тары свободна. Девушки думали, она еще на кухне. Мирэя спросила про Амрита, обе резко замолчали и не хотели говорить.

– Прошу вас, скажите мне, где он… я обещаю, что не выдам вас… – не оставляла попыток добиться пришедшая.

Внезапно одна произнесла:

– Амрита посадить в амбар, где зебу…