Прелюдии и фантазии

Ран от волнения роняет пустую пивную бутылку на пол, и та — как назло — закатывается под столик.

О приснившихся белых медведях могу кое-что рассказать, — продолжает Маэстро Шимон, пока Ран возится под столом. — Бабушка (царство ей небесное) говаривала: если приснится медведь, особенно белый, — выйди на крыльцо и посикай на ветер. Прямо с крыльца… Это, конечно, проблематично — здесь, в Тель-Авиве… И тем не менее.

Он заглядывает под скатерть, пытаясь рассмотреть, что там — в темноте — происходит.

— Извини, — говорит Ран, показываясь наружу, — медведи совершенно ни при чём. Это вообще не похоже на обычные сны. Неужели тебе никогда не снились слова?

— Мне-то?.. — Маэстро понятия не имеет, снились ли ему слова. — Мне такое снилось… что тебе и не снилось! В товарных количествах! Вагоны слов! На всех языках мира!

— Какие?

— Да какие угодно. Сны переполнены словами.

— Ничего подобного! — взволнованно перебивает его Ран. — Сон о словах — нечто совершенно особенное.

Почему ты не хочешь понять?

— Я и в самом деле никак не пойму, — говорит Маэстро Шимон, — почему вам, молодым, не вкусившим ещё…

— …начинаааается… — вздыхает Ран, разливая пиво в бокалы.

— …нет, ты объясни! ну зачем?.. зачем тебе это — слова, сны?.. у тебя вся жизнь перед глазами, вот здесь! Прямо тут! Смотри! — он протягивает полупустую бутылку «Гиннеса», будто пытаясь уверить собеседника, что всю его жизнь, какая ни есть, можно уместить на донышке этой бутылки.

Сеанс

Она входит в примерочную, запирает дверь на щеколду. Заглядывает в зеркало и быстро отворачивается. Освещение не самое удачное. Прямо скажем, сэкономили на освещении. А ведь могли позволить себе — судя по баснословным суммам на ценниках. С чего начать?

Яэль придирчиво рассматривает всё, что успела выбрать, — три платья, повисшие на казённых пластмассовых вешалках. Сливовое шифоновое — от «Marchesa» — так и просится к позапрошлогодним туфлям и сумочке «Jimmy Choo». Чёрненькое с архитектурными слоями от «Oscar de la Renta». И атласное — от «George Chakra», с рукавами из стразов, — покамест неясно, куда надеть, но уже понятно, что без него — как без рук.

Если купить всё это, до конца месяца придётся жить впроголодь. Так не пойдёт, дорогуша. Умерь пыл. Выбери что-то одно.

Яэль медленно раздевается, стараясь не смотреть в зеркало. Нужно обязательно сказать им всё, что я об этом думаю, как бы между прочим, вскользь… Мол, освещение у вас в примерочной… как в покойницкой.

Как прикажете мерить (а главное — наслаждаться процессом), учитывая подробности обстановки? Бред.

Можно даже небольшой скандальеро устроить. Или — большой, по обстоятельствам.

Из-за двери — голос молоденькой продавщицы (та ещё сучка!): у вас всё в порядке? Помощь не требуется?

Всё в порядке. Тускловато немного (ага, здесь требуется пауза, как бы — сомнение, неуверенность).

Тускловато? В каком смысле?

Ничего не вижу! Хоть глаз выколи…

Продавщица приносит искренние извинения (увы, скандал откладывается — до лучших времён) и передаёт настольную лампу — в проём между низким потолком и дверной створкой.

Если что, зовите… Розетка под зеркалом.

Мило.

Яэль нажимает на кнопку и направляет узкий раструб на себя — снизу вверх. Как на сцене. Лица не видно — лицо должно остаться в тени, но всё остальное…

Она поворачивается перед зеркалом и подставляет лучу обнажённую грудь. у х ты! Довольно откровенно. Впрочем, они это любят. Им понравится. Световой конус стремительно падает вниз, будто взгляд, принадлежащий робкому ухажёру: на мгновение позволил себе увлечься, но — опомнился и отпрянул.

Пальчики на ногах. Кожица — нежная, как у новорожденного.

Рельеф лодыжки.

Лучик медленно ползёт вверх, то и дело останавливаясь, будто спрашивая у неё разрешения.

Яэль делает вид, что не догадывается о его присутствии: бровки домиком.

Свет касается коленей, и — вот удивительно! — она осязает живое тепло, хотя прекрасно знает, что это невозможно — лампа не настолько сильна, чтобы чувствовать её на расстоянии, кожей.

Снаружи раздаётся выразительное покашливание. Следом — осторожный стук в дверь.

Сеанс окончен.

Нужно жить дальше. Ты готова?

На расстоянии взгляда

— Габи, ты куда смотришь?

— Никуда.

— Разве можно смотреть НИКУДА?

— Можно.

— А по-моему, нет.

— Я же смотрю!

— Ну-ка, подними голову.

Ривка. Лифчик не носит принципиально.

— Ты меня видишь?

— Вроде того… (смех в классе) Она подходит ближе, совсем близко, до неё можно дотронуться. Почему бы и нет? Повернулся на месте и сам не заметил… извините. морщинки на складках блузки. их нужно разгладить. нельзя же так.

— Габи, ты о чём думаешь?

— Ни о чём.

— Весь класс думает о Ханохе Левине! Верно, молодые люди? Шелест голосов.

— Давай сделаем так: ты будешь смотреть на меня и думать о Ха-нохе Левине. Как тебе такая идея?

— Ладно.

— Будешь смотреть на меня?

— Буду.

— А думать о чём будешь?

— Ни о чём. (класс взрывается) — О Ханохе Левине, Габи.

— Хорошо.