Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги (СИ)

— Сэр, идите сюда! На это надо взглянуть!

Шериф неспешно подошел, осветил своим охотничьим прожектором разорванные пулями и дробью внутренности RV. Он ничего не сказал — только сжал рукоять так, что она чуть не треснула…

К кровати внутри RV — модель для молодоженов, твою мать — была привязана женщина. Скорее всего молодая женщина и явно не мексиканка — белая. Она была привязана кровати поводками для собак, пули и дробь превратили ее в кровавое месиво… но что ей пришлось вынести до этого и была ли она жива к тому моменту, когда началась стрельба… Бог знает. Или скорее — дьявол…

Это и было — то, что шло с юга. Кровь и смерть…

— Подойдите сюда! — крикнул шериф — подойдите сюда все! Посмотрите!

Намного тише добавил.

— И запомните…

Техасцы — а это был шериф с местной posse comitatus — были прилично вооружены: три Сайги двенадцатого калибра, причем две — с барабанами от MD Arms, позволяющими палить очень и очень лихо, две переделки АК-47, три — Ar-15 разных модификаций, в том числе одна — армейская М-16А1 с настоящим подствольным гранатометом, к которому не было гранат и полицейская Ремингтон-700 с простеньким дневным прицелом Redfield. Теперь — вооружение техасских Минитменов солидно пополнилось: две Ar-15, две немецкие G36, автомат Калашникова, полуавтоматический полицейский Ремингтон с отметкой «Служба пробации США» [62]обрез из пятьсот девяностого Моссберга, еще один обрез курковой двустволки Спартан и одиннадцать пистолетов и револьверов, в основном Беретты-92. Все это — было аккуратно уложено в багажники джипов — и сержант готов был поклясться, что оружие собирается совсем не для склада вещественных доказательств.

— Благодарим, мистер…

— Это что еще за херь такая? — раздраженно спросил севший в их машину сержант, глядя на двоих техасцев, отца и сына, причем отец явно был здесь шерифом — «янки говорит, не стрелять». Вы здесь с дуба рухнули или как, а? Вам охота попасть в федеральную тюрьму?

— Эй, па… я его знаю… — бесцеремонно сказал молодой, разглядывая сержанта — это тот тип, который мексов приземлил, помнишь, в газете писали…

— Да, мистер?

Говорили при неярком свете плафонов Центуриона…

— Это не имеет значения.

— Да… это вы, мистер… — сказал шериф — я помню про вас. И про беднягу Подгузника я знаю… отличный мужик был…

— Сэр, если вы еще раз… — сержант вдруг понял, о чем идет речь — что нахрен произошло? Что с шерифом Квентином, говори?

— А ты, что знаешь, парень… — шериф всмотрелся в глаза Нолана… нет, парень, не знаешь. В твоем родном городе весь офис шерифа вырезали. Приходили за тем парнем, которого ты оставил в живых для суда… жалко, что ты его тоже не грохнул на месте… не было бы тогда такого дерьма… Человек десять прямо там перебили, говорят, что двоих агентов ФБР тоже убили. И шерифа убили… он попытался остановить этих уродов на дороге… они его и… И парнишку какого-то с ним молодого — тоже убили.

Нолан шарахнул кулаком в стойку машины. Руку обожгло болью…

— Эй, янки, полегче… — обиженно сказал молодой — это наша машина…

— Заткнись, Стиви… — сказал шериф.

Нолан глубоко вдохнул пахнущий нефтью и кровью воздух, пытаясь прийти в себя.

— Все равно, так нельзя, сэр. Мы единое государство. Я давал присягу защищать его. От всех врагов, внешних и внутренних.

— Давал присягу, парень… — слова шерифа падали как камни в стоячую болотную воду — это хорошо, парень. Очень хорошо… Я тоже давал присягу. Меня кстати Барденс зовут. Том Барденс, а это Стиви, младший мой. Мы все в морской пехоте служили, парень, становились там мужчинами. Мой дед выжил на Иводзиме, а мой дядя там погиб. Я сам воевал… Буря в Пустыне, помнишь. Я и парней отправил в морскую пехоту. Старшего, Александра убили на перевале Дашт, в Иране… недавно совсем. Они проход держали, когда иранцы бросили на них танковый полк. Корректировщика огня накрыло прямым попаданием… он пошел огонь корректировать. А средний, Томми — из Эй-стана совсем плохой вернулся… кричит по ночам… жену бросил… пьет. Стиви вот в дорожной полиции штата работает… думаю, стоит или нет ему в морскую пехоту идти. Как считаешь?

— Это война, сэр. Такое случается… — сержант знал, что неуместнее этих слов, казенных и бессмысленных ничего быть не может.

— Да, парень, это война… Когда моему деду и его брату говорили — там зло, идите и разберитесь с этим — они шли и делали это. Когда моему отцу и его братьям говорили — там зло, идите и разберитесь с этим — они шли и делали это. Когда мне говорили — там зло, иди и разберись с этим, парень — я шел и делал это. Почему сейчас, когда власти нашей страны говорят нам — там зло, мне верится в это все меньше и меньше, а, сынок?

Нолан не стал выдумываться ответ. Сказал коротко и просто.

— Я не знаю.