Прелюдия беды

Сержант Нолан вспомнил, как им в первый раз пришлось иметь дело с такими снайперами, вооруженными винтовками калибра 0,5 дюйма и больше. Афганский Тет – тогда у снайперов Талибана появились китайские винтовки этого калибра, хорватские винтовки, азербайджанские винтовки. Дешевая, не сравнимая с Барреттом или МакМилланом дрянь – но пуля пятидесятого калибра есть пуля пятидесятого калибра. Кладет насмерть. Да и сам факт того, что противник может пробить твой бронежилет, может пробить бронированную машину, в которой ты находишься, может пробить стену, за которой ты укрылся – заставляя американских солдат чувствовать себя беззащитными. А это хреновое чувство. Боевики поняли это и быстро научились организовывать снайперский террор – один снайпер мог целыми днями держать в стране хоту на стационарных позициях.

С другой стороны – он один из немногих кто реально участвовал в охоте на таких снайперов и остался при этом в живых.

– Пулемет… – бросил он, не поднимаясь с земли…

Сержанту передали пулемет. Это было их основное огневое средство – М340. Пулемет триста тридцать восьмого калибра, весящий меньше ротного, но по огневой мощи сравнимый со старым добрым Браунингом. В отличие от обычного, ротного пулемета тридцатого калибра – эта штука могла пробивать стены и машины. То, что нужно для охоты за снайпером.

– Олли, ты здесь…

– Да, сэр.

Они признавали его лидером. Командиром. Нет, не командиром – именно лидером. Командование можно сдать, можно принять – лидером можно только стать. Или не стать. Если в подразделении, особенно под огнем не оказывается лидера – скорее всего, будут тяжелые потери. Разумные офицеры знали про это, и за толковых сержантов шла настоящая борьба.

– В твоей погремушке осталось что-то, Олли?

– На этого ублюдка хватит, сэр.

– Отлично. Тогда сделаем вот что…

* * *

Снайпер ждал, что на него будут охотиться. Не мог не знать. Он ждал этого и был к этому готов. Скорее всего, он прошел подготовку в частях мексиканской армии или федеральной полиции – и туда и туда давно уже шли подростки не для того, чтобы защищать народ и конституцию – а для того, чтобы поднабраться навыков, перед тем как стать киллером или вольным стрелком. В мексиканской армии снайперскими винтовками Барретт-82 были вооружены целые подразделения – причем большинство их не было куплено, это были изъятые у бандитов винтовки. Бандиты же покупали винтовки стоимостью в пятнадцать тысяч долларов с такой же непринужденностью, с какой на Востоке покупали на базаре за сотню долларов старый Калаш с двумя рожками…

Но снайпер все-таки кое в чем ошибался. Он использовал винтовку с простым, самым простым оптическим прицелом Leupold, самым современным по состоянию на девяностые годы прошлого века. И не знал – про наработки ATN в области термовидения.

Тепловизоры ATN – были на острие прогресса уже по состоянию на две тысячи пятнадцатый год. Неохлаждаемые, размером со стограммовый стакан, ставящиеся перед оптическим прицелом, способные работать днем и ночью, выдерживающие на одном аккумуляторе до пяти сотен часов без подзарядки, выдерживающие отдачу винтовки пятидесятого калибра, с максимальной дальностью до трех с половиной тысяч. Снайпер с винтовкой пятидесятого калибра и таким прибором был диктатором на поле боя, правильно заняв позицию, он мог за день выбить несколько десятков солдат противника. Ночное время, пыль, задымление, тонированное стекло автомобиля, даже заборы из легкого материала – ничего это не служило помехой для точного выстрела. Как бы противник не скрывался – его предательски выдавало тепло его тела, на обычном фоне он выглядел как маленькая, светящаяся фигурка, ярко светящаяся и точно соответствующая очертаниям человеческого тела – в отличие от первых приборов Магнавокс, которые выдавали только пятно. С таким прибором война становилась даже… какой-то нечестной. Ты просто стреляешь в них и все. Как в компьютерной игре…

Вот только никакая компьютерная игра не передаст то, что снайпер чувствует на поле боя.

Олли вбежал в холл отеля. Здесь было меньше дыма от дымовых шашек, щедро разбросанных на улице – но больше пыли и гари. Что-то горело, выделяя неприятный, едкий, дерущий глотку дым.

– Эй, Олли, ты куда поперся, нахрен! Щас все здание может обвалиться!

– Я на втором этаже! Дадите знать, когда будете отходить!

– Не вопрос! Ну ты и псих, мать твою…

Наверх шла лестница, единственная – вторая была даже не повреждена, а полностью уничтожена. Эта еще держалась… было очень грязно, плохо видно, под ногами что-то хрустит – как камни, или как стекло. Надо было идти вперед… третий этаж полностью уничтожен, на втором, под номером, где все взорвалось и под соседними – огромная дыра, завалы, рухнули все перекрытия, нахрен, там не пройти. Где-то что-то искрит и пахнет дымом… как будто бомба в здание попала. Хотя нет… если бы сюда бомба попала… тут, нахрен, одни развалины остались бы.

– Олли, как ты… – шепот в микрофоне.

– Все в порядке, сэр.

– Он что-то понял. Не стреляет. Хитрый, гад…

– Может быть, ушел, сэр?

– Не думаю. Он ищет цель. Ты вышел на позицию?