Прелюдия. Homo innatus

Ястреб заперт в похотливый кильдим
серебряной клети своевольного плена.
Но заперт племени плеткой.
Плюется в зеркало,
клюет клетку,
топчется, как попугай пустоголовый.
Лишь изредка
златые искры очами мечет пустовоитель,
и слегка плавятся прутья.
А ястреб не замечает,
плюется на требище,
в требуху водворяясь, вошь восхуляя.
В прах вхожий…

В кандалы обутый, далеко ль собрался?
Прямо на небо?
Это ночью то?
Что ж, видать, если надобно — они и кровью потчуют…
А узрел ли ты вечной ночью
воочию
наручни порочные на поручнях причинных
пророчества Отчего?
«Прочь» кричи по ночам им!
Прочь!

Влас вещего томления
до срока ниспадает
на хмурый морщинистый морок рока,
боль прядет из волокон-клоков.
Упрямым червем
Всверливается в самое нутро смятенного сознания —
мокрого морока.
Чингалы молний рассекают его на части,
но он и не думает сгинуть,
лишь множится, словно житом брошенный;
молнии молоды, а червь стар.
Червь вечен.
Что ему марево? Что ему смерть?
Очередное испытание.
Испытание исповедью.
Исподлобья, исподволь
истиной рыскать. Заповедная пытка.

Прошипели сумерки рассветные заутреню…
Прощай.

Игнатий умер во вторник. Звонил мне с утра, хотел зайти, а мне все некогда было, минут пять поговорили… На выходные встречу перенесли. Я только в четверг узнал. На выходных как раз похороны и были, в субботу.

Загляни еще раз мне в глаза,
Вот кем был я.
А теперь держи нож, отрезай
Мои крылья…

Осмыслить подлинное можно, лишь утратив его, почувствовав собственную искусственность. Осознать смысл подлинного можно только, сделавшись другим. Знание о подлинном означает твою поддельность. Подлинное не может осознавать собственной подлинности.