Прелюдия: Империя

— Простой народ всегда все преувеличивает, ты же знаешь. Но правда в этом есть. Самое тяжелое и одновременно самое приятное испытание на Великородную — очаровать отшельника или честного монаха, заставить его забыть обеты, а потом сразу помочь ему частично искупить это, подняв до тантры.

"Да!" — подумал Тор. — "Оказывается, как жестоко устроен весь мир. Только начал очаровываться гетерами, а тут мне изнанку показали. И, судя по всему, отнюдь не всю."

Вечером, чуть-чуть придя в себя, Толтисса и Тор сидели в компании друзей, которые все еще были в шоке от легендарного события, чьими свидетелями они стали. Толтисса вдруг взяла лютню и тихонько запела, нежно глядя на Тора:

Ладонь в ладонь,

В глазах огонь.

Душа к душе,

Мечта к мечте!

Когда ты рядом,

То послушай,

Любовь пылает в наших душах.

Закружит страстью хоровод

В наш чувственный водоворот.

Любви стремительный канкан

Захлопнет золотой капкан.

В изумрудах сияет трава.

Я шепчу тебе страсти слова.

Станешь ты покорнее льна.

От любви я жгучей пьяна.

Тор почувствовал, что он тоже не должен ударить лицом в грязь, попросил лютню себе и пропел:

Этот жаркий огонь в крови!

Этот гон от зари до зари!

Песнь любви, в моем сердце твори!

Страстный танец свой повтори!

Его возлюбленная вновь перехватила инициативу и уже не выпускала ее из своих нежных рук:

И я струюсь, податливее шелка.

В меня вонзается твоя иголка!

Мы шьем наряд чудесный для любви

Кроим, сшиваем, примеряем до зари.

Сладкий стон от утра до утра,

О, волшебной любви игра!

Ладонь к ладони,

К взгляду — взгляд!

И к сердцу-сердце,

Грудь к груди.

Ты снова танец повтори!

Я тебе люба, ты мне рад,

Я тебе рада, ты мне люб,

Мой ненаглядный страстолюб,

Мой несравненный сердцевед!

(А говорили — ты медведь!)

Ты очень близко от меня.

И вот уже волна огня

Меня ласкает. Бьет озноб?

Глаза в глаза,

Лоб в лоб,

Рот в рот!

И изумрудная трава

Мне плоть разрежет, как стекло.

И я дышу едва-едва…

И время наше истекло.

И солнце алое взошло.

И соком спелым наливаясь,

Я, расцветая, возвращаюсь,

Из звездных бездн я прилетаю

В наш бренный мир.

Где мы творили

Любовный пир,

Где мы чудили,

Мечтали страстно

И любили,

И в танце чувственном кружили,

Где изумрудная трава

И страсти неземной слова!

Ладонь в ладонь,

В глазах огонь.

Душа к душе,

Мечта к мечте!

(Несущая Мир, по мотивам Сапфо)

Закат был прекрасным. Клин Эстайор, плача от песни Толтиссы, попросил всех подняться на скалу, полюбоваться морем и закатом, а он споет свою последнюю песню. Компания с шутками поднялась, расположилась на траве пониже вершины, Эстайор стал на вершину скалы на краю обрыва и запел:

В горы и в море пути упирались,

К краю обрыва подводят шаги,

Но за спиной не надежды остались —

Только долги.

Душу ветру ты открой,

Убери препоны,

Может, ветер сдует соль

С раны раскаленной.

Те, кто тебе на пути повстречались,

И обнимали, и били, и жгли.

Но не друзья за спиною остались,

И не враги.

Душу ветру ты открой,

Убери препоны,

Может, ветер сдует соль

С раны раскаленной.

В жизни, быть может, с тобой и считались,

Были победы, и слава, и ложь.

Но вот дела или мразь там остались —

Не разберешь!

Душу ветру ты открой,

Убери препоны,

Может, ветер сдует соль

С раны раскаленной.

Это — свобода! И чувства смешались.

Радость и счастье, как будто из снов,

Но лишь мгновенья полета остались

До валунов.

Вот и над твоей спиной

Закружат вороны.

Значит, бриз подсыпал соль

К ране раскаленной.

Если бы Тор и Толтисса не были так заняты впечатлениями от случившегося с ними, они бы поняли, что происходит нечто неладное. Но все опомнились лишь в тот момент, когда Эстайор с последним тактом мелодии бросил вниз свою лютню и сам бросился со скалы.

Когда к нему сбежали вниз, он был еще жив. Но позвоночник был сломан, и он должен был теперь угаснуть на глазах у всех. Толтисса положила его голову на колени. Изо рта текла струйка крови. Эстайор улыбнулся и сказал:

— Какое счастье умирать у тебя на коленях, любимая! Но сожги это платье: я заразился дурной болезнью. Поэтому я и решил уйти. Счастья тебе и всем вам! Закончилась моя бестолковая жизнь.

— Прощай, мой певец! — проговорила Толтисса. — Я буду молиться за лучшую участь для твоей души.

— Только не уходи! Я хочу отойти в мир душ с твоих коленей! — попросил Клин. И еще полтора часа сидела Толтисса, держа на коленях голову Эстайора, пока прибывший врач не осуществил эвтаназию.

— Вновь вокруг меня кровь и ужас! — тихо, но слышно для всех, сказал Тор, благословляя умершего. — Пусть простится Клину его тяжкий грех. Он любил, страдал, он ошибался и запутывался, но в нем не было серого равнодушия и черного злодушия.

— Иди с миром, светлая запутавшаяся душа! — просто сказала Толтисса. — И в другой ипостаси своей желаю тебе выдержать все испытания и достигнуть того, чего ты достоин.