Прелюдия: Империя

— Ложись спать, брат мой. Теперь уже такой защиты не требуется, женщины могут уйти в шатер поспать, а я буду читать над тобой молитвы до полудня. А то уже рассветает.

Так и сделали. Лагерь Тора шумел, все считали, что это он победил в духовном поединке и привел ведьму на костер. Его люди пили вместе с солдатами из лагеря, которые тоже чувствовали себя победителями и приписывали победу себе. Но до драк не доходило: радость была общая.

Пришлось подождать около храма еще пару дней. Тор за это время как следует познакомился и подружился с отцом Трором. И имена их были созвучны, и как люди они друг другу понравились. Тор предложил священнику ехать с ним в Колинстринну и стать главным священником баронства. Отец Трор отказался, он сказал, что слишком стар, да еще теперь чувствует, что уже сделал главное дело в своей жизни, и осталось подготовиться к честной смерти. Тор расспросил, что почувствовал отец Трор, и была ли ведьмой Имир до благословения?

Священник сказал, что Имир уже твердо встала на путь порока и могла скатиться к ведовству. Но, когда она встретилась со столь сильным духовно и знакомым ей человеком, почти любое действие Тора привело бы именно к тому, что она, захватив кусок его силы, сверглась бы в эту пропасть. Может быть, она бы выздоровела духовно, если бы вернулась в дом Тора, но, скорее всего, злоба и зависть привели бы ее к тому, что она, чуть медленнее, но стала бы ведьмой и могла бы нанести дому ужасный вред изнутри. Если бы Тор ее проклял, она сверглась бы в ту же пропасть, но, поскольку она еще не была ведьмой, и Тору пришлось бы серьезно замаливать свой грех гнева. А благословение было самым худшим из решений.

— Так что, я не мог бы ничего сделать, что бы не повредило? — удивился Тор.

— Почти ничего. Проехать мимо, не обратив внимания на нее — тоже ввергло бы ее в пучину отчаяния и злобы, где бы ее и подстерег Князь, — ответил священник. — Может быть, самое лучшее было бы подать ей щедрую милостыню и ехать дальше, не говоря ни слова и запретив всем домашним говорить с нею.

— Как-то несправедливо получается. Этой негодной шлюхе, у которой, как я слышал, и денежек уже немало было скоплено, подать щедрую милостыню… Как будто откупиться от нее.

— Ну ты же спросил, брат мой, не про то, что справедливее и лучше всего было сделать, а про то, как ее уберечь от немедленного падения. А справедливее и лучше всего было бы, если бы не рабыня, а ты своим громовым голосом отчитал бы ее за негодную жизнь, велел бы тут же на месте покаяться и идти немедленно в монастырь. Может быть, она после этого стала бы на путь возрождения. А может быть, опять-таки свалилась бы в яму, отвергнув твои увещания. Но тогда ты смог бы проклясть ее полностью обоснованно и со страшными для нее последствиями.

— И вот еще, отец Трор. Когда ее стали пытать и казнить, я стал молиться за ее душу. И сразу стало легче удерживать защиту от вампиризма.

— Ты же полководец, брат Тор. Ты учил это в военном искусстве.

— Я простой воин, отец. Я не изучал полководческое искусство.

— Теперь тебе придется. Твое положение обязывает. Почти все военные трактаты начинаются с того, что самый худший метод действий — прямой метод. Идти в лобовую атаку на врага — красиво, благородно, но чаще всего гибельно. Нужно обойти его с той стороны, где он не защищен. Ведьма просто не могла представить себе, что ты начнешь молиться за нее. Ты очистил свою душу и помог ее погибшей душе, насколько это было возможно, а также защитился от нее, когда она пыталась оттянуть свою смерть за счет твоих сил и тебя за собой увлечь в царство душ.

— Спасибо тебе, отец Трор! Я не представлял, что и в вере нужно часто вести себя, как в бою. Даже в рукопашном бою стоять, принимать прямые удары врага на щит и самому гвоздить по его щиту — самое глупое. А уж бой-то я изучил.

— Теперь тебе частенько придется воевать за веру и оружием, и духом, брат мой. На тебе лежит очень большая ноша, и я буду до самой смерти своей молиться за тебя, чтобы помочь ее нести.

— Спаси тебя Бог, отец Трор!

— Спаси тебя Всевышний, брат Тор!