Прелюдия: Империя

— Какая мерзость! — с отвращением сказал Тор.

— Да, мерзость! Но вся Валлина ее распевала. Теперь народ, конечно же, склонился в другую сторону, все тебя превозносят, как единственного за многие годы вырвавшегося очищенным из застенков Высокого Суда. Но от любви народной до ненависти народной один шаг. Впрочем, и обратно тоже, — со вздохом добавила гетера.

— Так что и поэта сожгут?

— Скорее всего, нет, — ответила Толтисса. — Если он сам не запутается и не изолжется от страха, то его, вероятней всего, присудят к покаянию и лишат гражданских прав за доверие пустым слухам. Самый максимум — продадут в рабство, но такой сладкогласый и полностью бесстыдный тип в рабстве не пропадет.

Вот тут Тору стал страшно. Он вдруг понял, какая пропасть уже зияла и перед ним, и перед всеми его близкими. До сих пор ведь он все равно считал эти слухи разговорчиками ничтожной группки завистников, да слухи эти и не осмеливались передавать ему в полной мере. А теперь видно было, что был почти что "глас народа — глас Божий".

Почувствовав, что Мастеру нужна ее помощь, весьма удовлетворенная всем разговором и ходом праздника, гетера попросила всех продолжать веселье, а сама ушла с Тором на ложе любви.

Тор, проснувшись, обнаружил, что Толтисса уже занимается гимнастикой поз. В теле была какая-то легкость, и как будто никаких последствий от вчерашнего страшного дня. Да и воспоминания о ночи были самые лучшие: любовники очень быстро нашли гармонию. Тор тоже сделал несколько энергичных боевых упражнений, но его все время невольно отвлекал вид изгибающегося, как змея, тела гетеры. "Как ты красива!" — выдохнул, любуясь, Тор. А Толтисса лишь чуть-чуть улыбнулась поощрительно. Когда в одной из поз наверху оказалось весьма соблазнительно открытое женское место, Тор не выдержал. Ему хотелось погладить эту прелесть, но губами — извращение, рукой как-то неприлично. И он неожиданно для себя провел по женским губам достоинством. Толтисса вздрогнула и даже застонала.

Когда она кончила гимнастику, она обняла Тора, и, не сливаясь с ним, сказала:

— Ночью я почувствовала, что ты не только сильный, но и чистый мужчина. А тут ты нашел такой остроумный выход. Ведь эти два места самой природой предназначены друг для друга. Извини, что я специально провоцировала тебя: хотелось посмотреть, как ты вывернешься из ситуации, где почти каждое действие пошлое или глупое.

— Могла бы и не объяснять. И так понял, — улыбнулся Тор.

Толтисса еще раз поцеловала Тора и сразу же выскользнула из его железных объятий.

— Теперь возвращайся к себе и спасай эту дуру. Чернь так хотела бы через день-два после ее спасения все-таки увидеть ее на колу. Не стоит им доставлять такого удовольствия. Но подожди. Выпей вот это. Со мной тебе это не понадобилось совершенно, а вот с ней ты можешь просто оказаться вынужден насиловать себя, чего она не стоит ни капли. И вот еще пузырек для нее. Нечего тебе плодить рабов от ничтожества и твоего семени. А ведь она вполне может забеременеть. Сегодня я должна была пить это снадобье, оно — самое лучшее снадобье от зачатия. Пусть выпьет рабыня в чаше воды. Ну а я хочу от тебя родить богатыря или красавицу.

— Когда увидимся? — спросил Тор, одеваясь и поцеловав гетеру. Одежда была свежая, не пахла вчерашним ужасным днем. За ночь прислужницы ее полностью привели в порядок. Мастеру очень хотелось вернуться сюда. Он уже чувствовал, что влюбился и что вся душа у него поет.

— Не позже того, как солнце пройдет полпути к закату — ответила гетера.

— Вернусь, — ответил Тор.

— Да, по положению твоему тебе положено приезжать или верхом, или в паланкине. Так что найми что-нибудь. И нужно тебе нанять слугу и двух охранников. Я их тебе подберу и пришлю до полудня.

Тор прекрасно понимал, что положение и слава обязывают, хотя услугами слуги не очень привык пользоваться, да и был уверен, что в случае чего сам отобьется не хуже двух охранников, тем более теперь, когда на поясе опять висит боевой молот. Конечно, проблемы на будущее все росли — следующим логичным шагом после рождения ребенка было то, что Толтисса пожелает стать второй женой. А как посмотрит на все это Эсса? Жену спас от участи гетеры, а теперь сам в гетеру втюрился, как желторотый юнец или жидкокостый аристократишка… Но втайне Тор признавался, что эта женщина — вторая в его жизни, которую он уважает прежде всего как личность и с которой можно посоветоваться.

У дома гетеры его поджидала дюжина лиц. Несколько из них были знакомы: это были именитые и родовитые карлинорцы.

— Слава герою Карлинора! — согласно закричали они и бросились обнимать Тора.

— Наконец-то мы до тебя добрались! У нас множество новостей, ведь в застенки Высокого Суда никакая информация не доходит. — сказал городской голова Карлинора Кайс Айястринг.

— Ну пойдемте вместе к дому, — сказал Тор, который так и не сбросил мужское напряжение, а теперь оно все больше и больше нарастало. — И говорите кратко, мне нужно как можно быстрее домой попасть.