Прелюдия к большевизму

[Как станет ясно в конечном итоге, мое показание в этом пункте относится к так называемому второму рапорту генерала Корнилова. Этот документ должен был быть доставлен Временному правительству вместо первого доклада Верховного главнокомандующего, который он предполагал предъявить правительству 3 августа, однако чтение которого было отложено до одобрения его содержания военным министром. Таким образом, само происхождение второго рапорта доказывает, что даже если я и не полностью соглашался с его содержанием, то мое знание сути его было необходимым предварительным условием его представления Временному правительству. Из показаний генерала Корнилова очевидно, что его решение подписать рапорт Савинкова и Филоненко в 6 часов пополудни 10 августа было продиктовано заявлением Савинкова о том, что, «хотя меморандум фактически не был представлен А. Ф. Керенскому для его окончательного просмотра, он докладывал ему шаг за шагом о ходе его подготовки, и что в любом случае содержание рапорта было известно премьер-министру». На самом деле я был проинформирован только о первом параграфе, относившемся к «введению военных судов-трибуналов в тылу». Между тем Савинков в своих показаниях заменил конкретный термин «содержание» расплывчатым словом «сущность». «Этот меморандум, — говорит Савинков, — помимо проектов законов о комитетах и комиссариатах, содержит в себе другие предлагаемые меры: 1) учреждение революционных судов-трибуналов в тылу; 2) реставрация дисциплинарных властей командующих офицеров; 3) милитаризация железных дорог; 4) милитаризация предприятий, работающих на оборону. А. Ф. Керенский был мною до некоторой степени информирован о подготовке такого рапорта военным министерством, поскольку в ряде случаев я передавал ему содержание доклада, подчеркнув в особенности закон о военно-революционных судах-трибуналах, из-за чего рапорт приобретал решительно важное значение. Керенский не выражал свои взгляды относительно предложенных мною мер до 8 августа, когда в военном министерстве он категорически заявил мне, что ни в коем случае и ни при каких мыслимых обстоятельствах он не подпишет такой документ. После этого его заявления я сказал, что в таком случае доклад Временному правительству должен быть представлен генералом Корниловым, а я подаю прошение об отставке».

Эти показания достаточно ярко отображают отношения между заместителем военного министра и военным министром; однако необходимые комментарии осторожных слов Савинкова можно обнаружить в телеграммных переговорах между Филоненко и комиссаром Юго-Западного фронта Гобечия, 27 августа. «Вы знаете наше правило, — говорил Филоненко, — мы всегда действуем, принимая во внимание не только наших союзников, но и наших настоящих или предполагаемых врагов. Поэтому мы своевременно проинформировали премьер-министра о том факте, что я пишу рапорт, что Борис Викторович[7] находится в постоянном контакте со мной, и что генерал Корнилов полностью разделяет наши взгляды на положение дел… Премьер не счел возможным положить такой рапорт перед Временным правительством, чтобы принять его к сведению. Тогда мы предупредили его, что доклад все равно будет представлен Временному правительству тем человеком, кто имеет на это право, то есть главнокомандующим. К сожалению, премьер не оценил ни нашу искренность, ни откровенный стиль поведения, принятый нами.

…Прощаясь (Филоненко нужно было выезжать в Ставку вечером 10 августа), я заверил Савинкова, что в таком экстраординарном политическом конфликте он, разумеется, имеет право поддерживать своих сторонников».

Таким образом, на почве политической ссоры было сочтено возможным отдать приказ о присутствии генерала Корнилова, несмотря на тот факт, что «перемены в стратегической ситуации требовали его присутствия в Ставке», как, в соответствии с показаниями Савинкова, Корнилов заявил ему об этом лично, в телеграмме от 9 августа. (Это были критические дни для Риги.)